— Я собираюсь доставить тебе такое удовольствие, что ты будешь выкрикивать мое имя.
Прежде чем она успела возразить, Робин взобрался по ее телу и толкнулся в лоно, растягивая больше, чем когда-либо смог любой ее прежней любовник.
Михаэла ахнула. Самое совершенное ощущение в мире, которое никогда не должно было закончиться. Они впервые занимались сексом, но, боже милостивый, Михаэла надеялась, что они повторят еще около тысячи раз.
— Робин.
— Да, вот так, — Робин крепко поцеловал ее. Она чувствовала свой вкус на его языке. — А теперь мы потанцуем.
Вопреки ожиданиям, Робин не стал спешить. Он задал медленный темп, заставляя Михаэлу извиваться и царапать его плечи от нетерпения. На бледной плоти появились маленькие красные полумесяцы, что вызвало на его губах улыбку.
Ее собственная кожа была скользкой от пота. Руки и ноги стали дрожать, когда он вновь отказал ей в наслаждении. Робин развлекался, приближая ее к краю, а в следующую секунду отступая.
Если он продолжит в том же духе, то Михаэла собиралась побить мужчину и взять все в свои руки.
Он рассмеялся, словно определив и удивившись угрозе в ее взгляде.
— Хочешь кончить, моя дорогая?
Она застонала, не в силах вымолвить ни слова.
— Тогда скажи, что ты моя.
— Робин… — зачем спрашивать такие глупости? Она принадлежала ему с самого детства.
— Признай, Михаэла.
Экстаз манил, затуманивая ее зрение. Она облизнула губы, желая еще раз попробовать его на вкус.
— Твоя. Я твоя, Робин.
— Да, — шепот, казалось, высвободил что-то внутри него. Толчки возобновились, но стали более жесткими. Робин входил в нее снова и снова. Звук шлепков плоти о плоть был таким громким, что Михаэла испугалась, как бы они не разбудили соседей.
— Твоя, только твоя, трахни меня, пожалуйста, боже, — она витала в наслаждении и умоляла, желая кончить так сильно, что на ее глаза навернулись слезы.
— Сейчас, милая. Кончай. Я всегда буду рядом.
Микаэла затаила дыхание, так как все ощущения исчезли. Чувства девушки сосредоточились на мужчине, который довел ее до одного из самых взрывных оргазмов, когда-либо испытываемых за всю ее жизнь. Михаэла услышала, как Робин что-то забормотал на неизвестном языке.
— Робин.
Михаэле хотелось обнять мужчину, почувствовать его гладкую влажную кожу и вдохнуть аромат. Она так долго ждала момента, когда он придет, заявит на нее права. Сделает ее своей во всех смыслах этого слова.
Она ждала всю свою жизнь, и вот он наконец пришел.
Но в итоге Михаэла получила лишь охапку подушек в руках и тело, пульсирующее от оргазма, который был более насыщенным чем любое наслаждение во время бодрствования.
Черт. Если бы только сон о Робин стал явью…
Гребаный ад. Она сжала ноги, наслаждаясь легкой болью. Ни один настоящий мужчина не сумел бы воплотить в жизнь ее сны о Робине Гудфеллоу, даже прекрасный Ринго. В тот момент, когда Ринго превратился в Робина, Михаэла поняла, что спала.
Девушка рассмеялась, крепко обняв подушку. И все-таки это была бешенная скачка, не так ли?
***
Робин Гудфеллоу сел в постели. Шелковые простыни пропитались потом и спермой. Он наклонился, все еще испытывая мучительное возбуждение из-за сна с участием Михаэлы. Желание подойти к ней и потребовать то, что и так принадлежало ему, почти пересилило его здравый смысл.
Робин выскользнул из постели и направился в душ, слишком взволнованный, чтобы снова заснуть. Через несколько часов он снова встретится со своей парой. Хоб уставился на свое растрепанное отражение в зеркале, обнаружив, что его глаза вспыхивали то голубым, то зеленым, а затем провел пальцами по отметинам в виде полумесяцев и ухмыльнулся. На его коже остались отметки от ногтей Михаэлы. Робин хотел, чтобы они не заживали, с удовольствием рассматривая человеческий способ заявления прав.
Все попытки Наводящего Страх предъявить на Михаэлу ложные права проваляться. Девушка сама призналась, что принадлежала только Робину.
«Не совершай ошибок. Михаэла будет моей».
Причем довольно скоро.
Глава 12
— Мм… Блинчики, — Михаэла слизала сироп с вилки, из-за чего Робин еле подавил дрожь. Он хотел почувствовать ее язык на своей плоти. Чтобы она облизывала член также, как сладкое угощение. — Очень вкусные. Жаль, что я не могу почаще баловать себя.