Робин склонил голову.
— Почему нет?
— Слишком много гребанных дел, — она усмехнулась. — Бал фей для меня что-то типа мини-отпуска. Между работой в больнице, волонтерством в бесплатной столовой и хобби по выходным времени на неторопливые завтраки совсем не остается.
Робин удивленно выгнул брови.
— Бесплатная столовая?
Ее вилка замерла на полпути ко рту.
— А я не говорила?
— Нет. Не говорила, — еще один признак великодушия его истинной пары… и желания поскорее сойти в могилу. Неужели она не знала, насколько опасны такие места?
— Ой, — девушка пожала плечами, будто речь шла о каком-то пустяке, но ее реальные чувства выдала напряженная поза. Михаэла беспокоилась, как он отреагирует. Хорошо, так и должно было быть. — Я работаю волонтером в бесплатной столовой два раза в неделю.
Хоб скрыл свою естественную реакцию, которая требовала отвести Михаэлу к порогу Оберона и оставить ее в дворце до второго пришествия Христа. Она настолько часто пренебрегала собственной безопасностью, что Робин уже предвкушал раннюю седину в своих волосах.
— А там были какие-нибудь проблемы? — если так, то Робин быстро найдет Михаэле замену в той столовой.
Он восхищался ее желанием помочь, действительно восхищался. Но были и другие способы проявить себя, которые бы не заставляли Хоба нервничать.
— Не совсем, — она хихикнула. — Хотя к нам захаживал один парень, который пах чем-то вроде Тако Белла, а на городской свалке родился внебрачный ребенок. Это считается?
Робин улыбнулся. Михаэла умела подбирать тактичные слова.
— Бывало, я пах и похуже.
— Что может быть хуже? — Михаэла подперла рукой подбородок, смотря на Робина так, будто у него были все ответы во вселенной.
— На самом деле, ты не хочешь знать.
— Ой, да ладно тебе. Несправедливо. Ты сам заговорил об этом.
— Твое решение бесповоротно?
— Ну я же спросила, верно? И? Рассказывай.
Робин цокнул.
— Париж в разгар лета.
Она надулась.
— Это лучшее, что ты смог придумать?
— Ты когда-нибудь бывала в Париже в исключительную жару? Уточню, французы обожают собак и таскают их повсюду. А симпатичным пуделям нужно, так сказать, делать свои дела. Чем они и занимаются. Везде, — он содрогнулся от отвращения. Благодаря парижским собакам Хоб выбросил не одну пару ботинок, так как был не в силах заставить себя убрать это. — Как уже понятно, в Париже нет закона, регулирующего уборку за собаками. А если и есть, то парижане игнорируют правила.
Михаэла закусила губу.
— Еще духи, подавляющие зловоние потного тела. Сядь в любой поезд или автобус, и обязательно почувствуешь насыщенный, сильный запах парижской парфюмерной воды. Хотя они изготавливают одно из лучших мыл в мире. Это все равно, что навестить фермера, который отказывается есть выращенные продукты. А в общественных туалетах не взымают плату за пользование, но и мыть уборные никто не торопится. Некоторые кабинки даже опасны.
— Но все говорят только о том, как прекрасен Париж, — ее разочарованная гримаса была очаровательна.
— Это один из самых славных городов в мире, даже не сомневайся. Когда-нибудь я, возможно, отвезу тебя туда и покажу Эйфелеву башню ночью, сверкающую на фоне темного неба. Или Триумфальную Арку, откуда видно Большую Арку обороны. Тебе бы понравился Лувр с богатой историей и фантастическими скульптурами.
— Я всегда хотела увидеть Крылатую Нику Самофракии[1].
Она говорила так задумчиво, что Робин решил во что бы то ни стало осуществить ее желание.
— И увидишь.
— Итак, ты говоришь по-французски?
Он взял ее свободную руку и поцеловал ладонь, при этом не разрывая зрительный контакт. Слабый намек на кленовый сироп на коже девушки почти заглушил ее пьянящий аромат.
— Vous êtes ma belle dame[1].
Михаэла громко сглотнула, а ее щеки окрасились прекрасным румянцем. Его истинной паре нравился его французский.
— Je vais te poser tu sur un lit de pétales de roses et de faire l'amour avec tu toute la nuit[1].
Она пискнула.
Милостивые боги, Михаэла действительно станет его погибелью. Похоть и притяжение одолевали его, требуя, чтобы они покинули кафе и отправились напрямую в постель.
— Ты поняла, что я сказал?
— Ни единого слова. Но звучало чудесно, — она вздохнула и захлопала ресницами, невинно глядя на него… маленькая шалунья. — Расскажи-ка еще о моих глазах.
Робин хрипло рассмеялся, обрадовавшись, когда она вздрогнула.
— Ton regard a volé mon âme[1].
Девушка облизнула губы.