Он взял ее за руку и поцеловал самый важный пальчик.
— Тогда нам стоит срочно купить красивое колечко.
Наконец, она отстранилась от его груди и подняла голову.
— Что-то я не припомню предложения.
Поскольку Михаэла не выглядела ужасно недовольной, Робин решил поиграть. Он сделал обиженное выражение лица, надеясь, что она сумеет разглядеть притворство.
— Но я спрашивал.
Она подозрительно сощурилась.
— Когда?
Он прошептал ей на ухо:
— Я вновь и вновь вспоминаю тот момент. Скажи, что ты моя, — Хоб прикусил мочку ее уха.
Михаэла вздрогнула, а ее щеки запылали.
— Это было требование, а не вопрос.
Он вдохнул ее запах, с довольством отметив, что их ароматы смешались, образовав нечто новое и цельное.
— Мы связаны сильнее, чем может связать любая человеческая бумажка. Привязаны друг к другу крепче, чем способна любая человеческая церемония.
— Но я все равно хотела бы провести церемонию.
Он вздохнул.
— Михаэла.
— Робин, — ее тон был серьезен. — Для меня это важно.
Значит, она получит церемонию. Хоб кивнул.
— Хорошо. Как только нынешняя миссия будет решена, мы проведем церемонию.
Она улыбнулась. Робин был счастлив, так как избежал споров.
— Я даже знаю идеальное место для данного мероприятия, — ему не терпелось представить Михаэлу семье Данн.
— Все хорошо и замечательно, мой Хоб, но твоя миссия еще не завершена.
Робин повернулся, бережно приобняв Михаэлу.
— Конечно, сир.
Михаэла ахнула.
— Святое дерьмо. Ты действительно Оберон?
Выражение лица Оберона смягчилось, когда он посмотрел на жену Робина.
— Да.
Михаэла потянула Робина за рубашку.
— Мне сделать реверанс или что-то в этом роде?
— Нет, но тебе нужно принести клятвы перед Двором и пообещать хранить верность.
Она открыла рот, но быстро закрыла, нахмурившись. Робин практически видел, как вращаются колесики в ее голове.
— Если ты Оберон, то где Ти…
Глаза Оберона стали бледно-серыми. Робин закрыл рот Михаэлы ладонью, прежде чем она успела произнести имя.
— Это имя предано анафеме[1]. И да, я все объясню, но позже. А пока знай, что Оберон правит Серым Двором как Верховный Король. Белым Двором правит Глорианна. Черная Королева правит Черным Двором.
Михаэла кивнула, и он убрал руку.
— Значит, она правит Черным Двором. Это плохое, плохое место? — когда Робин кивнул, она вздрогнула. — МакНил черный, не так ли?
— Да, поэтому ты должна обходить его стороной. Он эч-ушкье, водяной конь, и питается человеческой плотью.
Она нахмурилась, но ее страх был очевиден благодаря бледному лицу и дрожащим рукам.
— Я знала, что он убийца. МакНил не просто кормится, он наслаждается смертью.
— Как ты можешь судить? Вы разговаривали лишь пару минут, — брови Оберона приподнялись.
Михаэла теснее прижалась к боку Робина.
— В нем есть тьма и зло. Я вижу это также ясно, как божий день. МакНил не просто хотел убить меня, он жаждал увидеть мои муки.
Выражение лица Оберона померкло.
— Понятно.
— Я снился ей.
Бледно-серебристые глаза Оберона потемнели до титановых. Он взглянул на Робина и кивнул. Значит, Робин был прав. Где-то в роду Михаэлы Туата Де Данаан развлекалась с ее предком.
— Тогда, возможно, было бы лучше, если бы она осталась здесь.
Михаэла попыталась отстраниться от Робина, но он не отпустил.
— Где именно?
— Колорадо, Скалистые горы, — Робин махнул рукой, — Это мой дом.
Она ущипнула его за бок.
— Серьезно? Когда ты успел телепортировать меня в Колорадо?
Робин кашлянул.
— Ну, когда мы… — он искоса взглянул на Оберона и ухмыльнулся. — Наслаждались друг другом.
Михаэла покраснела.
— Ой.
— Souhaite-tu visiter Paris au lieu?[1]
Она прикусила губу.
— Не знаю, что ты сказал, но повтори еще раз, — она бросила на Оберона застенчивый взгляд. — Когда мы останемся наедине.
Робин рассмеялся.
— Tu êtes un délice pour mon âme.[1]
Михаэла вздрогнула.
— Мне нужно выучить французский.
— Робин, какой бы очаровательной ни была твоя пара, нам необходимо поработать, — Оберон склонил голову перед Михаэлой. — Прости, моя дорогая, но я должен украсть его. Но сначала, — аура вокруг Оберона изменилась, когда на его плечах появилась мантия Верховного Короля.
— Вау, — Михаэла широко раскрыла глаза, уставившись на короля.
Робин взял Михаэлу за руку.
— Встань на колени. Я буду шептать клятву, а тебе останется лишь повторить.
— Что?
— Доверься мне.