После долгих, едва слышных гудков в Касабланке кто-то сказал:
– Алло.
– Ну, – сказал Дэнни, понятия не имевший, с кем он разговаривает и зачем.
– Алло, – повторил кто-то в Касабланке и что-то забормотал по-арабски.
Удивлённый Дэнни послушал-послушал да и послал бормотуна в задницу. Когда он клал трубку, из ванной вышел Хупер.
– Опять в Марокко звонил? – гневно спросил он.
– Я насчёт погоды узнавал, – соврал Дэнни с непринуждённостью ведущего программы «Время».
– На хрена тебе… – не договорил Хупер и снова побежал в ванную.
– Мало ли дождь будет! – крикнул ему вдогонку Дэнни.
Потом они попили кофейку (Хупер ни с того ни с сего заявил, что похмеляться с утра нелепо) и пошли искать машину. На случай провала Хупер никогда не оставлял её в гараже. На случай провала Хупер оставлял свой «Воксхолл» чёрт знает где. На этот раз он притулил старикана в луже под деревом примерно в миле от дома.
Проезжая мимо своего резидентского гнёздышка, Хупер неожиданно вспомнил, что не гулял с Колей да, кстати, и не кормил своего четвероногого друга. Так что пришлось посылать Дэнни. В смысле – чтобы он исправил досадный промах. Наблюдая (со светлой улыбкой), как подчинённый гоняется за резвой собакой, не желавшей возвращаться домой в такое чудесное утро, растроганный Хупер мысленно составлял рапорт о присвоении старшему лейтенанту Допотопову очередного воинского звания. Тем временем подающий надежды разведчик загнал Колю в дом и соображал теперь, как открывается (и открывается ли вообще) банка элитного собачьего корма «Цезарус Примус», которому нередко отдавал должное и сам Хупер в благословенные дни, когда жены не было дома. Наконец, улыбаясь и облизываясь, Дэнни вышел из дома и заковылял к ограде, а Хупер смахнул навернувшуюся слезу чьими-то промасленными кружевными трусиками.
Дэнни забрался в машину, распространяя по салону аппетитный запах дорогущего «Цезаруса Примуса», и у Хупера невыносимо зачесалось в носу. Отчихав своё, он спросил сиплым голосом:
– Ты Коле-то хоть оставил?
Будущий капитан внешней разведки сделал вид, что не только не понимает по-английски, но даже не понимает, что это по-английски.
– Слушай, Мак, – сказал он тепло и искренне (со времён падения радистки Паши Дэнни порой называл Хупера МакАлистером, но тот не возражал – так было даже лучше в смысле конспирации), – я это… отгулы хочу отгулять… после дела, конечно.
– Какие отгулы?
– Мои. За Шотландию.
Весной Хупер посылал Дэнни в шотландские горы за самогоном.
– А какого дела?
Хупер всё ещё не успокоился насчёт «Примуса».
– По поводу кота.
– Кота?
– Кота в Хобби Холле.
– В Хобби Холле?
На самом-то деле майор ГРУ Хупер просто испытывал на прочность выдержку старшего лейтенанта ГРУ Рубиройда. Проводил так называемый «рэгулярный трэнаж». Как в своё время это делал с ним самим гвардии капитан Кухарчук, весьма злое животное. Но молодой друг резидента выдержал нелёгкое испытание, можно сказать, с честью. А то, что он злобно вытаращился на Хупера, слегка затрясся и чуть не задушил себя ремнём безопасности, да ещё и заорал во всё горло: «Ты достал меня, сволочь пьяная!» – так это мелочи, «нэполадки, якись могуть быть поправлэны», если придерживаться терминологии того же гвардии капитана Кухарчука, чрезвычайно злого животного.
– Ладно, – сказал Хупер, включая зажигание. – Кажется, нам пора.
И рванул с места с таким рёвом и грохотом, что миссис Джулия Монтекки-Смит, пенсионерка из коттеджа напротив, задремавшая вчера вечером на унитазе, проснулась и смогла, наконец, приступить к повседневным домашним хлопотам.
На перекрёстке Бонд-стрит и Эбби-роуд Хупер еле успел дать по тормозам – в дюйме от «Воксхолла» с криками о помощи пронёсся рыжий толстяк в пижаме наизнанку. А сразу за ним – высокий джентльмен во фраке, с огромной кочергой в узкой и нервной руке скрипача. Хупер тихо выругался и повернул бледное как поганка лицо к Дэнни. Тот был цвета баклажана.