Так обстоят дела на текущий момент, как говаривал мой дядя Вилли, обнаружив себя в мокрой постели поутру. Что до остальных родственников княгини, то о них мало что известно. Кажись, все они покинули старушку Англию. Кроме младшей внучки. Та, как сообщалось в газетах, постоянно ставит в дурацкое положение персонал сумасшедшего дома в Брэдфорде своими просьбами передать коту, чтобы он был поосторожнее с акциями «Бритиш Петролеум».
Что ни говорите, джентльмены, а старушка Англия и по сей день души не чает в братьях своих меньших. Как их, бывало, называл канцлер Черчилль, – закончил свой рассказ Шульц и лукаво поглядел на кота.
Нечего и говорить, что на младшего Скруджа рассказ этот произвел ошеломляющее впечатление. Бедняге не оставалось ничего другого, как заняться поисками старого доброго средства для прочистки мозгов. Увы, ни в одной из обнаруженных им в карманах фляжек не оказалось ничего достойного этой минуты душевного смятения. Так, пинты полторы джина, на скорую руку разбавленного водкой «Коскенкорва» перед выходом из дома. Словом, старине Шульцу пришлось-таки прогуляться до буфета за кувшинчиком портвейна.
Доктор Хьюго
Однако пора было повидаться с кем-нибудь из руководства пансионата. Шульц рекомендовал побагровевшему Эшли обратиться непосредственно к доктору Океанопулосу, и Скрудж-младший в сопровождении вездесущего тевтонца отправился в путь по просторам Хобби Холла. Пустынным и гулким.
В то время как престарелый джентльмен и фантастически богатый кот сотрясали своим храпом ветхие стены особняка, раскинувшись в изъеденных вековой молью викторианских креслах по обе стороны чуть живого столика времен ранней Реформации, вышеупомянутый доктор Океанопулос собирался, фигурально говоря, присоединиться к ним в путешествии по так называемому царству грез. Совершенно, кстати, не подозревая о грядущем несчастье в лице Эшли Скруджа.
Кабинет директора, где в данный момент шли последние приготовления ко сну, являл собой подлинный образец приюта учёного. В смысле пыли и грязи. Здесь-то выдающийся геронтолог и повадился искать столь необходимые ему в последнее время покой и умиротворение, чтобы запить горсть-другую какого-нибудь лёгкого транквилизатора кружкой душистого валерианового настоя. Судя по всему, буйная старость его пациентов вынуждала доктора неустанно заботиться о собственном душевном здоровье.
Тепло простившись с Шульцем и переступив порог кабинета, Эшли Скрудж был приятно удивлён обстановкой аскетической учёности, представшей его разгорячённому взору. Особенно сильное впечатление производили полки морённого какими-то неизвестными насекомыми дуба, от пола до потолка заставленные доброй дюжиной книг. Причём попадались и довольно упитанные экземпляры. Разумеется, Эшли Скрудж умел читать (за навыками чтения строго следили в его оксфордском колледже), но такую страсть к печатному слову ему ещё встречать не доводилось.
Продолжая свои исследования, молодой патриций неожиданно наткнулся взглядом на мирно дремавшее за письменным столом существо, которое показалось ему до омерзения знакомым. В первую минуту он даже принял его за своего одноклассника давних лет Роджера Титуса Бэрримора по кличке Ослиная Задница. Но, слегка поразмыслив, Эшли отказался от первоначальной гипотезы. Дело в том, что представить себе старину Бэрримора в окружении книг (пусть даже и спящим) было всё равно, что вообразить папу римского Иоанна-Павла 2-го участвующим в рэдингском рок-фестивале в качестве барабанщика «Мотли Крю». А на это был неспособен даже Эшли Скрудж. Даже одухотворённый портвейном.
«Кто бы ни торчал там в углу, он может оказаться и Океанопулом», – сказал себе Скрудж-младший и непринуждённейшей из своих походок направился в дальний угол.
Давненько (пожалуй, со времён падения Скруджа-старшего) не раздавалось такого грохота под замшелыми сводами древнего Хобби Холла. Лишь только осела пыль, из дальнего угла донёсся приветливый голос:
– Последние триста лет эта статуя не привлекала, насколько помнится, особенного внимания. Стояла себе и стояла в сторонке.
Выбираясь из-под обломков, Эшли смущённо поинтересовался:
– Мистер Океанопуло, я полагаю?
– Океанопулос. К вашим услугам. – В который раз доктор убеждался в незаменимости валерьянки как успокаивающего. – Давненько вас поджидаю. Надеюсь, ремонт не будет сложным.
– Увы, я не умею склеивать мраморные статуи, – печально улыбнулся Эшли, как будто заглянув на самое дно своей никчемности.