Все это было очень хорошо, однако до Ривенделла еще предстояло добраться, а отыскать Дом Элронда в западных отрогах Туманных Гор было не так-то просто. Впереди и намека не было на долину, лес или хотя бы холм — голый пологий склон тянулся до самого подножья ближайшей горы: вереск да битый камень с редкими зелеными пятнами травы и мха там, где пробивались ключи.
Полдень уже миновал, а им так и не удалось обнаружить ни малейших признаков жилья посреди этой безмолвной каменной пустыни. Опасения их росли, поскольку стало очевидным, что Дом Элронда они могли и прозевать; то и дело под ногами разверзалась какая-нибудь узкая, зажатая в скалах долина, и путники с удивлением видели далеко внизу лес и бегущую по дну ущелья речку. Попадались и трещины с водопадами в глубине — такие узкие, что казалось, их запросто можно перепрыгнуть, зато бездонные. Порой перед путниками открывались черные расщелины, в которые невозможно было спуститься, не говоря уже о том, чтобы их перепрыгнуть. Встречались и топи — с виду этакий веселенький зеленый лужок, усыпанный яркими цветочками на высоких стеблях, но пони с поклажей, неосторожно ступивший на такой лужок, уже никогда бы оттуда не выбрался.
Оказалось, что от брода до подножия Туманных Гор куда дальше, чем представлялось сначала, и Бильбо не переставал этому удивляться. Тропа, которой они придерживались, была обозначена белыми камушками, подчас едва различимыми во мху и вереске. Путники продвигались вперед очень медленно, несмотря на то, что вел их сам Гэндальф, и вел, надо сказать, довольно уверенно.
Отыскивая белые камушки, волшебник то и дело нагибался, бородой почти доставая до земли; и вновь они шли вперед, и казалось, конца этому не будет… Близился вечер. Время чая давно миновало, а время ужина, похоже, собиралось последовать его примеру. В воздухе замелькали мотыльки, свет померк, луна всходить не спешила. Пони под Бильбо начал спотыкаться. И вдруг они оказались на краю крутого обрыва, да так внезапно, что лошадь волшебника едва не ступила за край. — Вот мы и пришли! — объявил Гэндальф. Все спешились и столпились на краю обрыва. Далеко внизу лежала долина. Оттуда доносилось журчание речки, бегущей по каменистому руслу, пахло лесом, а за речкой горели огоньки.
До конца жизни запомнил Бильбо спуск в таинственную долину Ривенделл по крутой петляющей тропке, в густых сумерках. Чем ниже они спускались, тем теплее делался воздух и сильнее становился дурманящий запах сосен, так что Бильбо начал клевать носом, то и дело больно стукаясь лбом о загривок пони. Чем ниже спускались путники, тем лучше становилось у них настроение. Вместо сосен пошли дубы и вязы. Даже сумерки были здесь какими-то уютными. Когда путники оказались наконец на широкой луговине у речки, трава уже окончательно потеряла свой зеленый цвет.
«Однако дело пахнет эльфами!»[36] — подумал Бильбо и взглянул на звезды.
Яркие, светлые, они отливали голубизной. И вдруг откуда-то из-за деревьев, словно взрыв смеха, грянула звонкая песня:
Вот такую песню пели в лесу и смеялись. Наверное, слова этой песни покажутся вам преизрядной чепухой. Однако если бы вы надумали обратить на это внимание певших — они едва ли смутились бы и просто рассмеялись бы вам в лицо. То были, разумеется, эльфы! Вскоре в сгустившемся мраке Бильбо смутно разглядел их. Эльфы ему нравились, хотя раньше он с ними почти не сталкивался. Но при всем при том Бильбо их немножко и побаивался. А вот гномы-то эльфов как раз не жалуют. Даже такие здравомыслящие гномы, как Торин и его друзья, считали эльфов глупыми (а бОльшую глупость трудно себе и представить!) и несносными, поскольку те имеют обыкновение подшучивать над гномами — особенно над их длинными бородами.
36
Эльфы у Толкина — особая раса; как и люди, они считаются Детьми Единого Бога (Илуватара). Это значит, что Бог сотворил их без посредства ангелов — Валар(ов) (см. прим. к ВК, гл. 3 ч. 1 кн. 1, Гилтониэль! О Элберет!), в отличие от гномов (см. прим. к гл. 1 «Хоббита», а также прим. к ВК, гл. 4 ч. 2 кн. 1, Аьюрин). В письме к П. Хастингсу (сентябрь 1954 г., П, с. 189) Толкин говорит, что эльфы и люди в биологическом отношении являются одной расой, иначе между ними не могло бы быть браков (таких браков в эльфийских легендах отмечено несколько; об их значении см. прим. к ВК, гл. 5 ч. 6 кн. 3, …Арагорн, Король Элессар, обручился с Арвен Ундомиэль…). Толкин пишет, что вполне мог бы придумать научное обоснование одновременному существованию бессмертных и смертных народов в пределах одной расы, но делать этого не станет, так как автор волен в своем творении (subcreation — см. ниже, а также прим. к ВК, Приложение А, I, гл. 5, …и за его пределами есть нечто большее…) делать все (и только то), что сочтет нужным.
Эльфы появляются в Средьземелье задолго до начала ПЭ, без ведома правящих миром Валар(ов), Они долгое время блуждают по Средьземелью при свете звезд (солнца и луны тогда еще не было — см. прим. к ВК, гл. 11 ч. 3 кн. 2, Белое и Золотое Деревья), постигая самих себя и окружающий мир, пытаясь разговаривать с растениями и животными (на кв. олвар и келвар). Восточные эльфы (авари) не испытывали тяги к новому и довольствовались жизнью в лесах; западные эльфы чувствовали, что у эльфов есть некое неведомое призвание, которое им еще не открыто. Пришло время, и Валар(ы) узнали о существовании эльфов и позвали их жить к себе — в Валинор. Три из эльфийских племен откликнулись на этот призыв и двинулись в Великое Путешествие на Запад (называемое также Великим Переходом). Одно из этих племен так и не добралось до Валинора и осталось на побережье; позже их стали называть Синдар(ами) или Серыми эльфами (см. прим. к ВК, Приложение Е, Синдары. в Три Рода не входят). Эльфы, которые добрались до Валинора, стали называться Высшими эльфами. Впоследствии часть из них вернулась в Средьземелье (см. прим. к ВК, гл. 1 ч. 2 кн. 1, Кластители-Элдары). Высшие эльфы передали часть своей культуры Синдар(ам), а те в свою очередь многому научили Лесных (Темных) эльфов, которые не имели с Валинором и Валар(ами) ничего общего (Темными стали называть эльфов, не откликнувшихся на призыв Высших Сил). Синдар(ы) стали королями многих королевств Лесных эльфов. С появлением людей эльфы оказали огромное влияние и на них. К концу ПЭ большинство прежде покинувших Валинор Высших эльфов вернулось туда; за ними последовали и многие Синдар(ы). В Средьземелье осталось лишь небольшое число тайных эльфийских поселений, но к концу ТЭ из них уцелели только те, в которых обитали Лесные эльфы. Толкин намекает, что именно Лесные эльфы могли дать пищу многочисленным европейским преданиям о загадочных существах — обитателях лесов и полых холмов. Позднейшая традиция изображает эльфов крошечными существами с крылышками; об искажении первоначального образа этих мифологических существ Толкин никогда не уставал сожалеть. Однако английские легенды хранят следы этого первоначального образа, гораздо более схожего с образом эльфов у Толкина. Так, в Ирландии бытовала в древности легенда о пришельцах с запада, некогда прибывших на остров; пришельцы принадлежали к иной расе, многие представители которой были наделены бессмертием. Называли их Туата де Данаан («народ Дану»). Они приплыли с запада, чтобы очистить Ирландию (Эйре) от злых фоморов, но впоследствии сами были побеждены другой расой нелюдей — Фир Болг. Потерпев поражение, Туата де Данаан отплыли обратно на запад и более не возвращались. Туата де Данаан описаны в легендах как высокие, прекрасные, очень похожие на людей существа, сильные, светловолосые и мудрые. ТК сообщает (с. 180), что аналогичные легенды есть и в Уэльсе. В древнескандинавской мифологии ближайшей аналогией эльфам являются альбы (древнеисл. alfar) — духи, занимавшие низшую иерархическую ступень по отношению к высшим богам (асам), но по отношению к людям стоявшие выше. Альвы (как и эльфы у Толкина) делились на «темных» и «светлых». Альвов иногда смешивали с ванами (ср. у Толкина название одного из эльфийских племен — Ваниар(ы); —р— в Квении — суффикс мн. ч.). Ваны в скандинавской мифологии находились в оппозиции к высшим богам — асам, но только поначалу; в итоге раздор закончился примирением. Ваны являются хранителями «меда поэзии». Существует особое мнение об эльфах и в староанглийской христианской литературе: согласно этому мнению, эльфы — разновидность ангелов, которые были сосланы на землю за недостаточную преданность Богу и отказ сражаться против демонов (см. прим. к ВК, гл. 7 ч. 2 кн. 1, Галадриэль и Кэлеборн).
Одной из главных отличительных черт эльфов является их бессмертие (эльфы существуют, пока существует этот мир). Эльф может быть убит в бою, однако это не означает, что он покинет «круги этого мира». Дух его переселяется в так называемые «чертоги Мандоса» (Мандос — один из Валар(ов), владыка подземных чертогов под землями Амана, где содержатся до определенного срока души умерших эльфов и, возможно, людей (см. подробно о людях прим. к ВК, Приложение А, I, гл. 1)). Заметим, что сам Толкин избегает употреблять по отношению к эльфам слово «душа», — возможно, чтобы остаться в стороне от средневековых споров о том, наделены эльфы душой или нет. Из чертогов Мандоса эльфы вновь могут выйти на свет и обрести новое воплощение, однакоуже не в Средьземелье, а в Валиноре, среди себе подобных, и в Средьземелье вернуться уже не могут. В 1954 г. (П, с. 18.) Толкину написал управляющий католического книжного магазина в Оксфорде, богослов П. Хастингс, который опасался, что Толкин, вводя для эльфов возможность реинкарнации, переступил опасную черту (христианство не приемлет идеи реинкарнации — воплощения души человека в другое тело после смерти). В ответ на это Толкин возразил, что ВК и «Хоббит» — всего лишь сказка, литература, а не повесть о реальных событиях, и для понимания ее необходимо понимать также, как соотносятся Большое Творение — Творение Божие — и «малое творение» (sub-creation). То, что происходит внутри «малого творения», может казаться неверным с точки зрения внешней реальности, но воображаемому миру законы задает «малый творец», его выдумавший, — автор (sub-creator). Освобождение от «путей, использованных Создателем», — один из фундаментальных принципов «малого творения», которое является вкладом в реальность, ее обогащением и осуществлением бесконечного творческого потенциала сотворенного Богом мира. Поэтому странно было бы отрицать возможность реинкарнации для вымышленных существ, пишет Толкин.
Эльфы у Толкина символизируют, как пишет он сам в некоторых письмах, творческую сторону человеческой души (подробнее см. прим. к ВК, гл. 5 ч. 6 кн. 3, …Арагорн, Король Элессар, обручился с Арвен Ундомиэль…).
В начале работы над «Хоббитом» концепция эльфов в целом была уже достаточно детально разработана, так как основной цикл эльфийских легенд «Сильмариллион», опубликованный только в 1977 г., Толкин начал писать еще до конца Первой мировой войны. Однако настоящую четкость эта концепция обрела позже. Сначала Толкин просто заимствует слово elf из английских сказок (мн. ч. обыкновенно elfs). Затем возникла необходимость хоть как-то обозначить различие между созданными Толкином эльфами и эльфами традиционными — ведь по многим признакам это были совсем другие существа. В письме к X. Брогану от 18 сентября 1954 г. (П, с. 185) Толкин пишет: «Я весьма сожалею, что использовал слово «эльфы», хотя по древности это словов принципе могло бы и сгодиться, и первоначальное ею значение меня тоже устраивает. Однако слово это претерпело в истории чудовищные превращения и было развенчано (в чем непростительную роль сыграл Шекспир). Это перегрузило его достойными всяческих сожалений оттенками смысла, от которых его теперь уже не избавить». Чтобы отмежеваться от «шекспировской» традиции, Толкин избирает для своих эльфов более архаическое множественное число и вместо elfs начинает писать elves («эльвы»), что впоследствии привело к многочисленным столкновениям с редакторами и опечаткам в книгах. Однако с течением времени Толкин начинает ясно осознавать, что, по сути, его эльфы — образ принципиально новый, развивающийся по законам «малоготворения», и, по всей видимости, их следовало бы назвать каким-нибудь особенным именем, не вызывающим у читателя непосредственных ассоциаций. В крайнем случае, пишет Толкин, следовало бы остановиться на староверхненемецком alp, древнескандинавском alf или готском alb (в древнеанглийской поэме «Беовульф» использовано слово ylf). Однако к тому времени менять что-либо было уже поздно: основные книги о Средьземелье были уже напечатаны и завоевали широкую популярность. Толкин пытался повлиять хотя бы на переводы, советуя переводить слово «эльфы» как «альфы» или «альвы». В Рук. (с. 176) Толкин пишет: «Как я полагаю, слово «эльф» <в языке перевода> скорее всего, окажется заимствованием из английского и может нести с собой некоторые ассоциации, связанные… со «Сном в летнюю ночь» (именно в переводе этой пьесы слово «эльф», сколько мне известно, впервые было представлено в немецком языке)». Но большинство переводов появилось достаточно рано, и традиция была уже сформирована.
Кстати, по ходу развития сюжета в «Хоббите» Толкин постепенно отказывается от английских синонимов слова «эльф» — таких, как faery («фея») и gnome, стилистически принадлежащих к словесному ряду волшебных сказок, и больше уже никогда к ним не возвращается.
В числе основных источников, откуда Толкин мог черпать сведения об эльфах, Шиппи называет, кроме уже перечисленных, древнеанглийские поэмы «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» (см. прим. к ВК, гл. 4 ч. 6 кн. 3, …и вскоре были за пределами тьмы и огня) и «Сэр Орфео», переведенные Толкином на современный английский и опубликованные в 1975 г., уже после смерти автора. В первой рассказывается о таинственном Зеленом Рыцаре, который является бросить вызов Круглому Столу и Королю Артуру. Сначала кажется, что цель Зеленого Рыцаря — погубить одного из рыцарей Круглого Стола или опорочить всех. Однако принявший вызов рыцарь не гибнет, а только проходит через испытание, которое в итоге делает из него подлинного рыцаря-христианина. О «Сэре Орфео» см. прим. к гл. 8 «Хоббита».