Бильбо, возмущенный до глубины души, сломя голову бросился в коридор. В жизни еще не было у него такой ужасной среды! Он рванул на себя дверь — и пришедшие ввалились в прихожую и попадали друг на друга. Еще гномы! Четверо! А следом, опираясь на посох, вошел смеющийся Гэндальф. От ударов его посоха на зеленой двери появилась здоровенная вмятина, не оставившая и следа от нацарапанного прошлым утром тайного знака.
— Эй, полегче там! — крикнул Гэндальф. — Бильбо! На тебя это совсем не похоже! Заставляешь друзей ждать на пороге, а потом срываешь дверь с петель! Позволь представить тебе Бифура, Бофура, Бомбура и отдельно — Торина!
— К вашим услугам! — выпалили Бифур, Бофур и Бомбур, стоя плечом к плечу. Затем они повесили на вешалку свои капюшоны — два желтых и один зеленый, а также небесно-голубой с длинной серебристой кисточкой. То был капюшон Торина, гнома, державшегося с исключительным достоинством. Да-да! Это был тот самый знаменитый Торин Дубощит! И, стоит заметить, ему не очень-то понравилось барахтаться на коврике для вытирания ног в одной куче с Бифуром, Бофуром и Бомбуром в придачу. А Бомбур, надо сказать, был гномом весьма тучным и тяжелым. Торин держался надменно и даже не стал упоминать об «услугах», однако несчастный господин Бэггинс столько раз извинился, что гном, проворчав наконец: «Ничего, ничего!» — перестал хмуриться.
— Ну вот, все и в сборе! — сказал Гэндальф, глядя на висящие в ряд тринадцать капюшонов — выходных капюшонов на застежках — и на свою собственную синюю шляпу. — Веселенькая компания! Надеюсь, опоздавшим еще осталось что-нибудь поесть и выпить! Что это? Чай?! Нет, благодарю покорно. Лучше, пожалуй, стаканчик красного вина!
— Мне тоже, — сухо добавил Торин.
— А еще малинового джема и яблочного пирога! — добавил Бифур.
— А еще печенья с миндалем и сыру! — добавил Бофур.
— А еще пирога со свининой и салату! — добавил Бомбур.
— А еще пирожков, пива и кофе! И побольше! — закричали гномы из столовой.
— И потрудись принести яичек! — крикнул Гэндальф вдогонку хоббиту, бросившемуся в кладовую. — Да не забудь холодного цыпленка и маринованных огурчиков!
«Похоже, содержимое моих кладовок ему известно не хуже моего», — в замешательстве подумал Бильбо, начиная сильно подозревать, что ему на голову свалилось приключение — причем отвратительнейшее из всех возможных. Расставляя на больших подносах бутылки, стаканы, тарелки, раскладывая ложки, вилки и ножи, Бильбо совсем упарился.
— Чтоб им лопнуть, этим гномам! — пробормотал хоббит себе под нос. — Нет, чтобы помочь!
И что бы вы думали? На пороге кухни тут же появились Балин и Двалин, а за спиной у них Кили с Фили! Бильбо глазом не успел моргнуть, как гномы унесли подносы в столовую, прихватив к тому же два небольших столика, и все там расставили.
Тринадцать гномов расселись вокруг стола с Гэндальфом во главе. А Бильбо, примостившись на стульчике у камина, без всякого энтузиазма грыз сухарик (аппетит у него совсем пропал!) и пытался делать вид, что все так и задумано и никаким приключением тут и не пахнет. Гномы всё ели и ели, говорили и говорили, а время шло и шло. Наконец один за другим они стали откидываться на спинки стульев, и Бильбо принялся собирать со стола посуду.
— Надеюсь, вы все останетесь у меня до ужина, — сказал он самым вежливым и непринужденным тоном.
— Ну разумеется! — ответил за всех Торин. — И после ужина тоже! До темноты нам с делами не управиться, а ведь сперва нужно послушать музыку. А ну-ка, приберите тут!
В ту же минуту двенадцать гномов, за исключением надменного Торина, оставшегося за столом беседовать с Гэндальфом, повскакивали с мест и, собрав посуду в высокие стопки, стали выносить ее без всяких подносов, балансируя на одной руке шаткими сооружениями, каждое из которых венчала бутылка. Хоббиту оставалось только бегать за ними и с ужасом приговаривать: «Осторожнее, стекло!» и «Не стоит беспокоиться, я сам!» Но гномы, не обращая на него ни малейшего внимания, начали петь:
Ну конечно, ничего такого гномы не учинили, и, покуда Бильбо метался по кухне и чуть не свернул себе шею, пытаясь проследить сразу за всеми, все было в два счета убрано, вымыто и расставлено по местам, причем в целости и сохранности. Затем все возвратились в столовую. Торин сидел, положив ноги на каминную решетку, и курил трубку. Он пускал невероятных размеров кольца дыма, и по его команде они перемещались по комнате, куда он приказывал — то к камину, то к стенным часам, то под стол, то под потолок. Но куда бы ни улетали кольца Торина, всюду их настигал Гэндальф! Пуф-ф! И маленькое колечко из его глиняной трубки проскакивало точно через кольцо Торина. Потом Гэндальфово колечко начинало зеленеть, возвращалось и зависало над головой волшебника. Над ним уже сгустилось целое облако, и при сумеречном свете в облике Гэндальфа и в самом деле появилось нечто волшебное. Бильбо застыл пораженный — колечки пускать он и сам любил, но тут ему стало стыдно за то, с какой гордостью он предавался этому занятию вчера утром, пуская колечки на ветер, который уносил их за Холм.