Довольно скоро их догнал Гэндальф верхом на белом коне. Он привез Бильбо кучу носовых платков, а также табак и трубку. После этого ехали очень весело, пели песни и рассказывали истории. В седле провели весь день, за исключением того времени, когда спешивались перекусить. Это случалось реже, чем хотел бы Бильбо, и все же приключение ему нравилось.
Сперва их путь лежал через хоббитские земли, населенные приличным народом, с хорошими дорогами. Здесь попадались постоялые дворы; иногда путники встречали бредущего по делам фермера или гнома. Дальше пошли места, где жители говорили иначе, чем Под Холмом, и пели песни, которых Бильбо прежде не слышал. Наконец въехали в Глухой край, где не было ни жилья, ни гостиниц, а дороги становились менее и менее проезжими. Впереди темнели лесистые холмы; они поднимались выше и выше, превращаясь в отроги гор. Порою их венчали замки, зловещие, как будто их выстроил какой-то недобрый народ. Все было хмуро, даже погода испортилась. До сих пор май стоял, как в сказке, и даже лучше; теперь же стало сыро и холодно. Прежде они останавливались, где придется, но хотя бы в сухости.
«Подумать только, что скоро июнь», – ворчал Бильбо, трясясь в хвосте кавалькады. Время чая уже миновало, лил проливной дождь, с капюшона капало на глаза, плащ отяжелел от воды, усталый пони оступался на камнях в жидкой грязи; путники ехали нахохлившись и не разговаривали. «Наверняка намочило уже и одежду, и припасы в седельных сумках, – думал Бильбо. – Тьфу на эти приключения и все, что с ними связано! Вот бы оказаться в уютной норе у камелька, рядом с поющим чайником!» Сколько раз еще предстояло ему о них вспомнить!
Однако гномы продолжали путь, не оборачиваясь и не обращая на хоббита внимания. Где-то за серыми тучами солнце, вероятно, спряталось за горизонт, и когда они спустились в глубокую долину, уже начало смеркаться. Поднялся ветер, ивы у реки гнулись и вздыхали. Река, вздувшаяся от дождей, стремительно катила свои воды с северных гор, но, по счастью, через нее был перекинут древний каменный мост.
Когда отряд переправился на другой берег, уже совсем стемнело. Ветер разорвал серые облака, и сквозь клочья туч над горами проглянула странница луна. Все остановились, и Торин пробурчал что-то насчет ужина и сухого места для сна.
Только тут заметили, что нет Гэндальфа. До сих пор волшебник ехал с честной компанией, не объясняя, участвует ли в приключении или просто им пока по пути. Он ел больше всех, говорил больше всех и больше всех смеялся. А теперь вот взял да исчез!
– Как раз когда волшебник особенно пригодился бы! – простонали Дори и Нори (они были согласны с хоббитом, что есть надо часто, регулярно и помногу).
В конце концов решили остановиться на ночлег прямо здесь. Отыскали рощицу; здесь было чуть суше, хотя ветер стряхивал дождевую влагу с листвы, и постоянное «кап-кап» действовало угнетающе. Кроме того, костер словно нарочно артачился. Гномы умеют разводить огонь почти в любом месте, на любом ветру и практически из ничего, но сегодня это не удавалось даже лучшим костровым Оину и Глоину.
Потом один пони испугался без всякой причины и рванулся прочь. Он успел забежать в реку, и, пока его вытаскивали, Фили и Кили чуть не утопли, а всю поклажу снесло течением – разумеется, именно съестные припасы, так что на ужин остались сущие крохи, а на завтрак и того меньше.
Все сидели злые и мокрые, покуда Оин и Глоин пытались развести костер и ругали друг друга, оттого что ничего не выходит. Бильбо размышлял о том, что приключения – это не только катание на пони теплым майским деньком, когда Балин – он всегда стоял на часах – сказал: «Там свет!»
Чуть подальше высился холм, поросший лесом, местами весьма густым. В глубине за деревьями приветно мерцал красноватый огонек – то ли костер, то ли факелы. Путники некоторое время всматривались во тьму, потом заспорили. Одни говорили «да», другие – «нет». Некоторые убеждали, что стоит просто пойти и посмотреть, и все лучше, чем скудный ужин, еще более скудный завтрак и ночь в мокрой одежде. Другие говорили: «Места эти малоизвестные, никакому королю не подвластные. Путники теперь редко сюда забредают, а от старых карт никакого толку – все изменилось к худшему и дороги никто не охраняет. Мы слишком близко к горам, и чем меньше любопытствовать по дороге, тем будем целее». Третьи возражали: «Нас, как-никак, четырнадцать». Четвертые спрашивали: «Куда подевался Гэндальф?» Это повторяли все.