– Я ее не захватывал, мне ее дали, – ответил волшебник. – Ваш дед Трор, как вы помните, был убит в рудниках Морайи царем гоблинов Азогом.
– Будь проклято его имя! – отозвался Торин.
– А Трейн, ваш отец, двадцать первого апреля – в прошлый четверг минуло как раз сто лет с того дня – ушел неизвестно куда, и с тех пор вы его не видели...
– Все это верно, – подтвердил Торин.
– Так вот, ваш отец перед уходом отдал мне карту и просил передать ее вам: а что касается времени и места, которые я выбрал, чтобы вручить ее, то моей вины тут нет, ведь чего мне стоило вас разыскать! Когда ваш отец отдавал мне карту, он и свое-то имя позабыл, не то что ваше, так что скажите мне спасибо! Получайте! – И он протянул бумагу Торину.
– Все равно не понимаю, – сказал Торин, и Бильбо захотелось повторить то же самое. Объяснение и ему показалось не вполне ясным.
– Ваш дед, – медленно и сумрачно проговорил волшебник, – собираясь на рудники Морайи, отдал карту на хранение сыну. После гибели вашего деда отец ваш отправился попытать счастья с картой; он пережил множество всяких злоключений, но так и не добрался до Горы. Я познакомился с ним в темницах черного мага Некроманта; как он попал туда не знаю.
– Вы-то что там делали? – спросил Торин, содрогнувшись, и все гномы тоже вздрогнули. – Неважно. Интересовался кое-чем, как всегда, и, надо сказать, там мне пришлось довольно туго. Даже я, Гэндальф, еле-еле уцелел. Я пытался спасти вашего отца, но было уже поздно: он повредился в уме, мысли его путались, он не помнил ни о чем, кроме карты и ключа.
– С гоблинами Морайи мы давно расквитались, – сказал Торин, – надо будет теперь заняться Некромантом.
– Вздор! Такого врага не одолеть всем гномам, вместе взятым, даже если бы их можно было еще собрать с четырех концов земли. Отец ваш хотел одного: чтобы его сын разобрался в карте и употребил ключ в дело. Так что дракон и Гора – этого вам за глаза хватит!
– Внимание! Внимание! – вырвалось у Бильбо.
– В чем дело? – спросили гномы и разом обернулись к нему, а он, не в силах совладать с собой, воскликнул:
– Послушайте, что я скажу!
– Что такое? – спросили гномы.
– Мне кажется, вам надо пойти на Восток и на месте выяснить, что и как. В конце концов, существует Боковой Вход, и драконы когда-нибудь да спят, и, если посидеть у входа подольше, что-нибудь непременно придет в голову. А потом, знаете, по-моему, на сегодня разговоров достаточно. Как там говорится насчет рано вставать, рано в кровать и так далее? Перед вашим уходом я накормлю вас хорошим завтраком.
– Перед нашим общим уходом, вы хотите сказать, – отозвался Торин. – Разве не вы Главный Взломщик? И не ваше разве дело сидеть у входа, не говоря уже о том, чтобы проникнуть внутрь? Но насчет кровати и завтрака я с вами согласен. Перед дорогой я обычно ем яичницу из шести яиц с ветчиной – конечно, не болтунью, а глазунью, да смотрите, чтоб глазки были целы!
После того как и остальные гномы объявили, что они желают на завтрак (никто из них не подумал сказать хотя бы «пожалуйста», что немало обидело Бильбо), все поднялись из-за стола. Хоббиту пришлось еще каждого устроить на ночь; он предоставил им все гостевые комнаты, постелил на креслах и диванах, наконец разместил всех и улегся в свою кроватку, очень усталый и не вполне успокоенный. Единственное, что он твердо решил, – ни в коем случае не вставать ни свет ни заря, чтобы накормить всех этих дармоедов. Туковские настроения в нем повыветрились, и он был далеко не уверен, что наутро отправится куда бы то ни было. Лежа в постели, он слышал, как в соседней с ним парадной спальне Торин напевает.
Бильбо заснул под эту песню и видел скверные сны. Когда он проснулся, уже давно рассвело.
Баранье жаркое
Бильбо живо вскочил, надел халат и вошел в столовую. Ни души! Он застал там лишь следы обильного и поспешного завтрака. В комнате все было перевернуто вверх дном, в кухне громоздились груды грязной посуды, перепачканы были чуть не все кастрюли и горшки. Бильбо с грустью убедился в том, что вечерняя пирушка не просто дурной сон. Но зато он с облегчением увидел, что гости отправились в путь без него, не удосужившись его разбудить ( «Даже спасибо не сказали» , – подумал он). В то же время Бильбо был немного разочарован и сам удивился своему разочарованию. «Не будь дураком, Бильбо Бэггинс, – уговаривал он себя, – в твои ли годы мечтать о драконах и всякой сказочной чепухе!»
И он надел фартук, разжег плиту, вскипятил воду и быстро перемыл всю посуду. Потом уютненько позавтракал на кухне и тогда только приступил к уборке столовой. Солнце уже сияло вовсю, входная дверь стояла распахнутой, в дом залетал теплый весенний ветерок. Бильбо начал громко насвистывать и совсем позабыл про вечер накануне. Только-только он собирался сесть и уютненько позавтракать во второй раз у раскрытого окна в столовой, как вдруг появился Гэндальф.
– Голубчик, – сказал он, – да когда же ты пожалуешь? А еще говорил «рано вставать»! Скажите на милость – сидит завтракает, или как там у тебя это называется, а между тем половина одиннадцатого! Они не могли ждать и оставили тебе послание.