Вот и сейчас Алье закусил удила из-за моего нежелания учиться танцам. Ну не видел я в этом большой проблемы, в отличие от моего супруга. И вот что откровенно раздражало меня в Алье в такие моменты, так это его официальное обращение.
— Господин Намар, я посмею вас уверить, что на балу найдётся немало желающих получить ваше внимание. И если вы будете отказывать всем без исключения, то очень быстро наживёте себе немало влиятельных врагов. Но это лишь мое личное мнение. Разумеется, ваш статус «старшего супруга» даёт вам возможность не обращать внимания на ту ерунду, которую городит ваш младший муж!
А ещё в такие моменты Алье всегда ложился в кровать без одежды, специально демонстрируя мне, какой у меня красивый, соблазнительный и абсолютно неприступный супруг. Потому что добиться от него в этот момент взаимности было просто нереально. А опускаться до насилия я был не готов.
Обычно, такой демонстративный разлад длился дня два. А потом отношения восстанавливались, когда мы шли на уступки. В последние два раза шаг назад делал именно Алье. Но, похоже, не в этот раз. После трёх дней этикетного обращения я понял: либо я учусь танцевать, либо буду наведываться в спальню к мужу только по праздникам. Ну и ладно! Мне что, трудно запомнить два десятка шагов?
— Алье! Я не буду расточать комплименты каждому, кто обратит на меня своё внимание! Но если тебе так важно выйти со мной на танец — я готов запомнить, что и как надо делать.
Это был ад! Настоящий ад! Всё время считать шаги, вовремя повернуться, поклониться и отступить назад. Я запоминал это как механическое действие, никак не сумев взять в толк, как от такого можно получать удовольствие? Но Алье был доволен, и это радовало… Хотя бы тем, что я вновь получил мужа, а не говорящую куклу.
Осеннее равноденствие приближалось с ужасающей неумолимостью. Будь моя воля, я бы совсем из долины не высовывался. Но перемены настигли меня и здесь. Урожай ройса собран и продан. Дружине выплачен доход за три года сразу, и тут же нашлись желающие завести детей. Их можно понять: в нашем поместье дольше десяти лет ни у кого не было такой возможности. И вот пять семейных пар решились разом.
Подай они заявку в монастырь по отдельности — и матриархи бы не придали этому значения. Но отправить сразу пятёрку носящих в одно место… Их визита нам избежать не удалось. Степенного возраста женщина, налысо бритая, что показывало её статус «опустевшего с возрастом лона», верхом появилась в нашем поместье в самом конце августа.
— Господин Намар, — вежливо она чуть склонила голову, — нашему монастырю поступили сразу несколько заявок из вашего поместья. Прежде, чем дать ответ на них, мне поручено посмотреть, где будут проживать наши носящие ближайший год?
Та самая пристройка, из которой совсем недавно Алье выселил загоняемый на зиму скот, чтобы тот совсем не околел от лютых морозов, сейчас была отремонтирована и приготовлена для проживания слуг. Вот только слуг в таком количестве у нас не было, и её по настоятельным просьбам дружины я и выделил для проживания носящих.
Короткая экскурсия закончилась одобрительным кивком со стороны наблюдательницы и моим заверением, что безопасность носящих я готов гарантировать своим именем. А что мне ещё оставалось? Не дай я гарантий монастырю — и собственных детей мне не видать! Ведь хоть и брали носящих мои дружинники, но хозяин дома именно я. Хотя для нас с Алье с появлением носящих мало что поменялось. Разве что теперь у служебного входа и дверей из пристройки в кухню всегда дежурила пара дружинников, которые готовы были жизнь положить за своих будущих детей.
По какой-то одной Алье известной причине в столицу мы направились в начале октября, хотя до бала было ещё две недели. Наивный! Я думал, нам только один приём вынести придётся, а оказалось, что нанести «визит вежливости» требовалось десятку людей. А когда из разговоров я понял, что на следующий год вся эта толпа обязательно заявится к нам, то чуть не взвыл.
— …помолвка герцога Дансара, — выцепил я в разговоре Алье и Кирена знакомое имя.
— И кто жених? — лениво поинтересовался Алье.
— Виконт Таир Кандарский…
— Да ладно! — потрясённо выдохнул Алье. — Император решил, что его любимый племянник засиделся в женихах?
— Надо будет поздравление отправить. Родственник всё-таки, — скривился я.
После этих слов Алье и Кирен потрясённо замолчали, переглянулись и вдруг расхохотались.
— Намар! — утирая слёзы сказал Алье. — Тут Георга не поздравлять, а сочувствовать ему надо! Виконт Кандарский — самый известный кобель высшего света. Я-то скромником никогда не был, но я себе жениха искал. Понимаешь… я заводил отношение только с возможными кандидатами. А Таир не заморачивается такими мелочами. У него в постели не только весь императорский двор перебывал, но и половина гвардейцев. А ещё Таир предпочитает активную позицию. Но он младший сын брата нашего императора, и быть старшим супругом ему не светит. Разве что ему какого-нибудь баронского сынка отдадут. Но на такой мезальянс император не пойдёт. Он и так позволял Таиру гулять почти до тридцати лет. Но, видимо, всё, отлеталась птичка!
— Всё так плохо? — удивился я. — Неужели герцог Дансар не справится со своим младшим супругом?
— Я смею предположить, что вы, граф Шерда, никогда не видели Таира Кандарского? — улыбнулся Кирен.
— Не пришлось, — кивнул я.
— Намар, ты Дорка, сына городского кузнеца, помнишь? — спросил Алье.
— Того, который на спор подковы разгибал на ярмарке?
— Да, комплекция такая же, только Дорк на рожу посимпатичнее будет.
— А что, герцог Дансар не может отказаться, если ему жених не нравится?
— Отказаться?! От племянника императора?! Да тогда Георг может сразу себе погребальный костёр складывать! Такого унижения правящая семья ему не простит. От подарков императора вообще не принято отказываться. И, кажется, я знаю, кого надо благодарить за эту помолвку. Помнишь, дед говорил, что не простит Георгу моего контракта? А император очень ценит лорда Самани… Намар, обещай, что мы приедем на эту свадьбу, даже если она совпадёт с «золотой неделей». Я очень хочу посмотреть на «счастливое» лицо своего брата!
***
Осенний бал сильно отличался от весеннего. Если в мае, в начале сезона приёмов, аристократы империи собирались, чтобы после долгой зимы возобновить торговые и деловые контакты, то октябрьский приём называли «балом женихов». Урожай собран и посчитан, амбары полны — вот и самое время задуматься о подходящей партии для сыновей.
Даже регламент бала отличался от весеннего. Явиться следовало чётко с трёх до четырёх часов дня, и прибывшие гости сразу попадали в атмосферу праздника. Зал приёмов был украшен вазонами с цветами и серебряными кадками с экзотическими деревьями, привезёнными с самых разных уголков мира. Вечнозелёные, вечноцветущие, они всё лето украшали открытые галереи дворца. Но пережить зиму на улице они не могли, и вот сейчас их все до весны занесли в зал и расставили причудливыми композициями.
Среди этого «зимнего сада» были расставлены многочисленные диванчики, столики с закусками, вином и сладостями. Играла музыка, а по залу прохаживались молодые парни, присматривая себе пару. Алье всё-таки вытащил меня на танец. То ли царящая атмосфера была заразительна, то ли я достаточно хорошо запомнил нужные движения, но мне даже понравилось. Нет, не танцевать, а кружить по залу моего супруга и видеть, как нас провожают заинтересованными взглядами. Да, я прекрасно понимаю, что все они адресованы Алье. Мой супруг действительно красив, и это — мой супруг!