— О, Георг не просто знал — он специально искал для меня подобный вариант. Это его такая изощрённая месть…
Сам от себя не ожидая, я выложил Намару всё. Про свою жизнь, про родителей, про брата. Он задавал наводящие вопросы, а я просто не мог не отвечать или лгать. Его голос… Он был таким красивым, в отличие от внешности. Тихим, завораживающим, будто обволакивающим тебя нежнейшим бархатом. Что-то шевельнулось в голове, и вдруг меня словно ледяной волной окатило…
— Господин Намар, а какая у вас направленность магии?
Намар окатил меня холодным взглядом, но ответил.
— У меня нет дара.
— Не может быть… Спросите меня про поездку в Малер.
— И что там, в Малере? — прищурился он.
Я честно попытался скрыть правду. Я стыдился этого поступка и никогда никому про него не рассказывал. Но сейчас…
— Папе тогда сокола подарили… — начал я, отчаянно кусая губу. — Я тогда очень сильно… хотел эту птицу и всю дорогу уговаривал отца мне её подарить…
«Фух, соврал почти на пределе возможностей. И то только потому, что знал, чего ждать!»
— Это такая важная информация? — чуть усмехнулся Намар.
— Просто захотелось поделиться чем-то личным, — тихо ответил я.
«Дар Серены, только пробуждающийся. Своим голосом Намар может заставлять людей делать всё, что угодно. Ему пока ещё можно соврать, но ненадолго. Этот дар настолько редкий, что в трактатах о магии о нём имеется только упоминание. К нему нет учебных практик, нет заклинаний, потому что это именно ДАР, а не сила».
И вдруг Намар заговорил. Я сам не ожидал, что он начнёт рассказывать о своей жизни, об отце. И это ещё я на Георга жаловался? Я утонул в его рассказе, в его голосе. Я чувствовал с ним, жил с ним, страдал с ним. Я понял, почему он такой замкнутый. Никогда не знавший любви и ласки, он доверял только своей дружине, тем, кто не оставил его в самые тяжёлые времена. Узнав, какая судьба постигла прежних мужей его отца, я благодарил богов, что старый граф умер вовремя. Из глубин переживаний меня выдернул слуга, что принёс бадью тёплой воды.
— Вниз отнеси, я спущусь, — сказал Намар.
— Пусть здесь оставит, — решился я. — И ещё холодной принесёт — я сам нагрею.
Намар снова промолчал. Похоже, он вообще редко разговаривает. Может, поэтому его дар проснулся так поздно? Скинув свой излюбленный плащ, Намар стянул и остальные тряпки. Да, именно так — одеждой это не назовёшь. Какой же он худой! Впалый живот, рёбра глазами пересчитать можно. Белая кожа вся сплошь покрыта мелкими шрамами. Я забрался в сумку и достал мыльный крем. А волосы у него мягкие, хоть и тяжёлые.
Натянув чистые, но заношенные до дыр нижние штаны и рубаху, Намар замотался в одеяло и уснул. А ко мне сон так и не шёл. Я лежал в темноте и при свете бледной луны вглядывался в его лицо. Некрасивый, но какой-то особенный. Сейчас во сне разгладились черты лица, и Намар стал выглядел совсем по-детски. Я лежал, смотрел и думал.
Чего я хочу от жизни? Свой дом и хороший доход. Семью: супруга и детей, пусть даже от мужа. И, разумеется, счастья. А что мне мешает? Вот он, супруг, имеется. И до сих пор ничего плохого мне не сделал. Так почему бы не попробовать? С таким даром Намар чего угодно добиться может. Стать ему опорой, поддержкой, тем, кого он будет уважать не только за красивое тело.
Я поднял руку и легко убрал прядь волос, что падала на лицо. А через секунду даже мявкнуть не успел, как оказался на спине, прижатый жилистым телом и заломленной рукой. А у моего горла опасно подрагивал алам.
— Не делай так больше, — выдохнул Намар. — Я сейчас убить тебя мог.
========== Глава 6 ==========
Комментарий к Глава 6
Сорри, глава небольшая. Завтра будет ещё.
Намар Шерда
За прошедший день Алье меня удивил. И не только на перевале, но и после. Я действительно не спешил узнавать своего супруга. Зачем? Я был уверен, что мы останемся чужими друг другу людьми, живущими под одной крышей. Я всю свою сознательную жизнь прожил в страхе, поэтому дальше собирался жить спокойно, а не воюя со строптивым мужем или переживая по поводу его отсутствия. Я был благодарен Алье за деньги, позволившие мне сохранить графство, но вот говорить ему об этом не спешил. А то ещё на шею сядет и решит, что моя благодарность позволит ему трепать мне нервы.
Я не раз удивлялся поступку герцога Дансара отдать своего брата отцу, и рассказ Алье объяснил многое и заставил присмотреться к нему внимательно. Я всегда чутко реагировал на любое изменение ситуации, на любую смену настроения отца, а по-другому было никак. По-другому я бы просто не выжил. И вот сейчас, глядя на Алье, я видел в нем спокойствие и какую-то толику обиженности. Но он не смотрел на меня брезгливо, и в глазах не было ненависти.
Вопрос Алье о направленности магического дара ударил меня по больному. Среди аристократии империи простецов нет, даже захудалые приграничные бароны стремятся дать своим детям магию. Только я остался ни с чем, и это заставляло чувствовать себя ущербным.
— У меня нет дара, — буквально выдавил я из себя эти слова.
— Не может быть…
Удивление Алье было таким очевидным, что я сразу заподозрил неладное. А следующий вопрос о поездке в Малер лишь усилил подозрения. Зачем такой глупый и неуместный вопрос? Поэтому я больше молчал, запоминал и анализировал. Но сейчас для верных выводов слишком мало информации. И я решился рассказать ему о себе.
Алье страдал. Мне показалось, что он пропустил мою боль через себя, и она на секунду сблизила нас. По-другому я не могу объяснить того, что Алье вызвался мне помогать с мытьём.
«Ну раз мыл и не кривился, то и в постели меня потерпит», — решил я.
Спускаться вниз и теснить дружину не хотелось. Жизнь с отцом научила меня спать, как шуша — одним ухом и одним глазом. Даже во сне ощущать взгляд или присутствие и просыпаться до того, как тебе в живот прилетит удар тяжёлого сапога. За прошедшие сутки я вымотался, как вол — только этим я могу объяснить то, что выпал из реальности и очнулся лишь тогда, когда остриё моего алама упёрлось в горло Алье.
— Не делай так больше. Я сейчас убить тебя мог, — выдохнул я, пытаясь прийти в себя от резкого пробуждения.
Алье замер подо мной и вдруг обмяк. Безнадёжно выдохнул и коснулся моих губ поцелуем. Сам! Я ни к чему его не принуждал! И в этот момент я сдался. Не нужно думать, что если я только месяц назад перешагнул черту первого совершеннолетия, то я совсем ничего не знаю. Я с двенадцати лет жил в казарме, а среди дружины немало сложившихся пар. Да, они ради приличия занимали дальнюю койку, когда хотели близости, но и только.
Я не только имел возможность видеть. Находились желающие помочь и научить. Так что совсем бездарем я не был, а податливое тело подо мной было совсем не против. И это «не против» я ощущал своим бедром. От одежды я супруга избавил быстро, а свою рубаху просто стянул через голову.
Всё происходило как-то быстро, сумбурно. Но когда я не смог с первого раза протолкнуться внутрь, Алье резко перекатился и сел на меня верхом.
— Я сам, — выдохнул он.
Спустившись ниже, Алье провёл губами по члену, чуть посасывая и обильно смачивая слюной. Затем поднялся, заведя руку за спину, закусил губу и начал медленно опускаться на мой член. Чуть качнулся на пробу, а затем упёрся ладонями в колени и с тихим стоном насадился до конца. Сразу видно, что опыта у него больше, чем у меня. Ну и прекрасно — не придётся завтра выслушивать нытьё.
Для меня всё кончилось неожиданно быстро. Судя по всхлипам, Алье только вошел во вкус, а меня уже скрутило сладкой судорогой. Упершись пятками в кровать, я схватил Алье за бёдра, несколько раз с силой насадил на себя и кончил, стараясь не застонать слишком громко. Ещё одна казарменная привычка — не мешать соседям. Алье этого оказалось мало, но он лишь скатился на кровать и продолжил себя ласкать.