— Мама, — плача проговорила Мария, — я все сделаю, как ты хочешь. Ты только не умирай, мама! — Она умоляюще посмотрела на висящую в углу икону. — Господи, — прошептала она, — ну пожалуйста, не забирай маму. Я никогда тебя ни о чем не просила, сейчас умоляю. В монастырь пойду, всю жизнь о тебе молиться буду. Пусть мама живет. Господи. — Она опять прижалась лицом к материнской руке.
— Ты надолго? — войдя в комнату, спросила высокая, модно одетая женщина средних лет.
— Тебе-то что? — опустив на грудь книгу, недовольно спросил лежавший на диване плечистый мужчина.
— Я спрашиваю! — повысила она голос. — Надолго приехал?
— Завтра исчезну, — поднимаясь, бросил он. Выщелкнул из пачки сигарету, взял зажигалку. — Я бы еще вчера уехал, — добавил он. — Увидел бы Аленку и укатил. Ты сама...
— Дочь ты не увидишь, — сухо проговорила женщина, — ей этого не нужно.
Дочь стыдится такого папу. — Она насмешливо взглянула на мужчину. — Ты приперся одетый, как...
— Я в рейсе был! — раздраженно перебил он. — Тебе же деньги зарабатывал! А ты...
— Не мне, — спокойно поправила его женщина, — а дочери. Но видеть ее тебе совсем необязательно. Деньги ты должен ей привозить. Я не стала подавать на алименты. Поверила, что будешь сам присылать. Правда, те суммы, которые ты привозишь, деньгами можно назвать только условно. А так...
— Давай прекратим, — попросил он.
— Кури на балконе, — помахав перед лицом ладонью, — сказала она.
Подойдя к балконной двери, открыла ее.
Вздохнув, он прошлепал босыми ногами по полу и вышел на балкон.
— Тебя Гобин спрашивал, — вспомнила она.
— Ты сказала, что я здесь? — заволновался он.
— Я даже не сказала, что видела тебя.
— И на том спасибо.
— Что-то случилось? — испытующе взглянула на него женщина.
— Ничего особенного, — стараясь говорить безразлично, бросил он.
— Впрочем, я узнаю у Якова, — ответила женщина и вышла.
— Змея подколодная, — глядя ей вслед, с ненавистью прошептал он, — всю жизнь на обочину спустила. Ты-то мне, Элька, на хрен не упала. Аленку жалко.
Ведь сделает ее такой же стервозой. Но что делать-то? — безнадежно спросил он себя. — И Гобин этот... Сколько запросит?
— Значит, не видел ты их, Алик, — сказал толстый мужчина, обращаясь к тому человеку, который спрашивал у Валентины об Олеге. Вытерев потный лоб носовым платком, толстяк чертыхнулся. — Даже воздух горячий, — обреченно пробормотал он и посмотрел на тихо жужжащий в углу вентилятор.
— Яков Юрьевич, Валька рассказала, что не видела Олега, — проговорил Алик.
— И ты поверил? — усмехнулся Яков Юрьевич. — Ага, — кивнул тот. — Вела она себя так, что...
— Валька еще та стерва, — тяжело вздохнул Яков Юрьевич, платком провел по волосатой потной груди.
— Какая бы она ни была, — улыбнулся Алик, — в присутствии мужика, который спит с ней, она себя так не вела бы. К тому же вечером я точно узнаю, видела ли она Олега.
— В гости напросился? — взглянул на него Яков Юрьевич. Алик засмеялся.
— Ловелас ты, Алик, и бабник. И не боишься, ведь сейчас запросто можно подхватить заразу. Вон передавали, — толстяк кивнул на телевизор, — сифилиса полно кругом.
— Яков Юрьевич, — засмеялся Алик, — береженого Бог бережет. К тому же, сами знаете, Валька — баба аккуратная. Олег у нее часто бывал. Да и работа у нее такая, что проверяют на все эти дела.
— Смотри, Алик, — погрозил ему пальцем Яков Юрьевич, — дошляешься, оторвет тебе яйца какая-нибудь красотуля. Или муж чей-нибудь подловит и башку открутит. Ведь ты похаживаешь и по бабам новых русских. Смотри, если на меня надеешься, то зря. Я за такие дела сам всех блудливых котов за яйца подвешивал бы.
— Все нормально, — сказал Алик.
— Ну смотри, — буркнул Яков Юрьевич. — Ты вот что, — вернулся он к делам, — разыщи обоих. Ведь договаривались, да? — Он взглянул на лежавшие на столе бумаги. — В случае поломки двигателя ремонт за мой счет. Ежели что-то с корпусом и нет справки от ГАИ о том, что виноват другой, ремонтируют сами. А тут как сговорились. У обоих прицепы повреждены. Стахов, конечно, лихач, но договор есть договор. Так что найди его и пусть съездит до Харькова. С суммы, за которую договоримся, я и вычту за ремонт и покраску. И с Рудаковым так же. Я его в Питер пошлю. Заказ есть, и платят неплохо. Да, кстати, с белгородскими разобрались?
— Конечно, — кивнул Алик, — там только один делец три машины в Рязань посылал. Я ему популярно объяснял, что нехорошо дорогу переходить. Он понял.
— Яков Юрьевич, — в приоткрытую дверь заглянула молодая девушка в мини, — к вам Элеонора Борисовна.
— Немедленно пригласи. — Встрепенувшись, толстяк вскочил. — И сколько раз можно говорить, — подойдя к двери, упрекнул он секретаршу. — Ведь есть список людей, которых...
— Перестань, Яшка, — засмеялась вошедшая женщина. — Я могла позвонить.
Просто твой офис по дороге, вот и заглянула. Какие у тебя претензии к Семену? — Она пристально взглянула на Якова Юрьевича.
— Да особо никаких, просто он где-то прицеп слегка помял.
— Странно. — Она недоверчиво покачала головой. — Он из-за такой мелочи волноваться так не стал бы. Ему в удовольствие все эти ремонты, — насмешливо добавила она. — Может, все-таки скажешь мне так, как есть?
— Честное слово, только прицеп. Может, чего по дороге случилось. Он сразу, как приехал, поставил машину в гараж, деньги получил и ушел. Я его уже два дня разыскиваю. Ведь согласись, — вздохнул Яков Юрьевич, — что делать ремонт...
— Гобин, — прервала его женщина, — скажи, сколько стоит, и я отдам тебе деньги. Семена не трогай.
— Так я хотел, — поспешно проговорил Яков Юрьевич, — рейс ему до Питера предложить. Он сам заработает неплохо, ну и рассчитался бы.
— Вот что, — вздохнула Элеонора Борисовна, — работу ему дай. За ремонт я рассчитаюсь. Я достаточно ясно сказала?
— Конечно, — кивнул Гобин.
Не прощаясь, она вышла. «Крутая баба, — мысленно усмехнулся по-прежнему стоявший у двери Алик. — Яшка перед ней на полусогнутых ходит. Но чего она так за Семена переживает? Наладила его сама, а теперь, видите ли, в ней чувства проснулись».
— Видал, — довольно улыбаясь, кивнул на дверь Гобин, — как Элька за Семку переживает? Он ей в подметки не годится. Она сама свое дело создала. У нее филиалы во многих городах имеются. А партнеров... — Он завистливо вздохнул.
— И люди все солидные.
— С чего это ей вдруг Семена жалко стало? — задал мучивший его вопрос Алик.
— Черт ее знает, — равнодушно отмахнулся Яков Юрьевич. — Баба — она вечная загадка природы. И с Семкой Элька уже года три не живет. Развелась лет пять назад. Два года его как лакея при себе держала. Точнее, жил он в ее коттедже. Дочь ихняя, Аленка, говорят, любит отца, но сейчас подросла, и Элька, видать, хочет отучить ее от папани. Семка просто работяга. Всю жизнь под машинами пролежал да за рулем отсидел. Ему скоро сорок стукнет, а в кармане вошь на аркане. Но водитель он, конечно, опытный. Считай, весь Союз бывший исколесил. Когда Элька в гору пошла, он вроде приревновал ее. Ну и все. Она его в суд — и развелась. Потом у нее роман с каким-то москвичом был, но недолго.
Сейчас, кажется, одна осталась. Хотя хрен ее на самом деле знает, — усмехнулся Гобин. — Баба молодая, в теле. Наверняка с кем-то встречается. Просто аккуратничает. Ведь ее модели скоро куда-то за рубеж поедут. А была просто заведующей ателье. Поймала момент и выбилась.
— Я слышал, у нее покровитель высокий был, — сказал Алик.
— Так без этого сейчас невозможно, — согласился Гобин, — сразу слопают.
Крыша всем нужна, начинающим особенно. Ладно. — Он посмотрел на часы. — Пора перекусить. Ты теперь Рудакова не ищи. Элька просто так не обещает. А вот Стахова разыщи. Ну, конечно, не наезжай сразу, как ты любишь. Я с ним сам поговорю.
— А если он на этот самый разговор не захочет прийти? — усмехнулся Алик.
— Тогда и решать буду, — напомнил ему, кто есть кто, Гобин.
— Лады, — кивнул тот. — Я ему просто объясню все, и пусть думает.
— Не забудь сказать ему, что есть рейс до Харькова.
— Привет, — кивнул Олег Стахов открывшему дверь квартиры молодому, мощного телосложения мужчине в майке.
— Здоров, — буркнул тот.
— Можно у тебя пару-тройку дней отсидеться? — спросил Олег. — Ментов на хвосте нет. Просто...
— Заруливай, — кивнул мужчина.
— Если мешать буду, — не двигаясь с места, сказал Олег, — говори, уйду сразу.
— Да хорош тебе, — недовольно бросил хозяин, — не первый день знакомы.
Да и не один пуд соли схавали. Заходи. — Олег подхватил большой рюкзак, шагнул вперед. — С Валюхой не срослось? — закрывая дверь, спросил хозяин.
— Да мне и не хотелось, чтобы что-то срасталось, — признался Олег.
— Понятно, — усмехнулся хозяин.
— У тебя как дела? — поинтересовался Олег.
— Как сажа бела. — На губах хозяина мелькнула короткая улыбка.
— Что-то ты, Колобок, невесел, — усмехнулся Олег.
— Зато ты, Страх, само веселье, — поддел его тот.
— Да с Валькой тары-бары ненужные развел. А еще Алик Хват шарит. Чего надо? — Он пожал плечами.
— Наверное, Гобин работу предложить хочет, — предположил Колобок.
— Это понятно, — кивнул Олег. — Но Хват не наниматель. Он Вальке тоже про рейс говорил. Но лично мне не в жилу с бойцами Алика бодаться. У них кулаки каменные. То кикбоксеры, то каратеки. Помнишь, наверное, как «зверей» на рынках окучивали? Это парнишки Хвата порядок наводили. Если бы Гобин просто работу предложил, он бы...
— Ты, Страх, может, машину покорежил? — прервал его Колобок. — Ведь не секрет, что ты любишь гонки на трассе устраивать.
— Вообще-то было дело, — нехотя признался Олег. — Но я шкуру свою спасал, а не гонки устраивал. Поэтому и не пошел к Гобину.
— А мне мозги канифолишь, — разозлился Колобок. — Помял, видно, что-то, вот Гобин и послал Хвата. Юрьевич внешний ремонт за счет водил делает, это все знают.
— Я другое подумал, — буркнул Олег. — Что Хвата хозяин тачки послал.
— Значит, уделал ты кого, — покачал головой Колобок. — А теперь поджилки трясутся.
— Было дело под Полтавой, — кивнул Олег. — Только моей вины там нет.
— Я не мент, — усмехнулся Колобок, — чтобы ко мне с повинной являлись.
Я с ходу въехал, что ты не в гости притопал. Короче, вот что — если есть желание, разжуй, в чем дело. Ломать понт корявый не стоит. Мы не малолетки, чтобы лапшу на уши друг другу вешать. Если...
— Короче, — усмехнулся Олег, — дело к ночи. Я переторчу у тебя пару-тройку деньков. А там видно будет, как масть пойдет.
— Лады, — легко согласился Колобок, — дрыхнуть будешь в зале на раскладушке.
— Я на пол лягу, — сказал Олег. — Игорек, я сейчас при бабках. Может, организуем легкий сабантуй с телками? Помнишь, как...
— С памятью нелады, — зевнул Колобок. — Мне ее на Петровке здорово подпортили, когда убиенного мусора из Подольска клеили. Насчет телок базару нет, будут.
— Ты, Игорь, какой-то другой стал, — заметил Олег. — После зоны как бы что-то сломалось в тебе.
— Точно, — катая желваки, согласился тот. — Но давай не будем на эту тему базар разводить. Пойдем трошки похаваем. Потом я на часок смотаюсь и с телками вернусь.
— Жрать я не особо хочу, — немного помолчав, проговорил Олег, — но компанию поддержу. Тем более у меня винцо классное есть. — Нагнувшись, вытащил из большого рюкзака бутылку, похожую на гроздь винограда. — Градусов немного, но пьется ништяк. И балдеж средней величины ловишь.
— Богатенький Буратино, — ухмыльнулся Игорь.
— Ну, — поднимая бокал с шампанским, улыбнулся Хват, — может, пора на боковую? — Жадным взглядом он осмотрел сидевшую напротив хорошо одетую Валентину.
— Ну что же, — пригубив из бокала, с деланным сожалением вздохнула она, — если пора, до свидания. Мне, собственно...
— Не понял, — нахмурился Хват.
— А чего тут непонятного? — улыбнулась она. — Спасибо за компанию, за танцы — и до свидания. Неужели ты думал, что меня этим, — она обвела глазами стол с выпивкой и закуской, — можно до постели довести? Нет, милок, за стакан и пару шоколадок снимай девочек на вокзале.
— Не понял, — уже зло повторил он.
— Ну, уж тут я не виновата, — весело сказала Валентина, — что у тебя понималка слабая. Посидели, — вдруг сердито проговорила она, — и хватит. Ты же не столько ко мне пришел, — вызывающе взглянула она на него, — сколько чтобы об Олеге разузнать. Так вынуждена тебя разочаровать — не видела я его и ничего о нем не знаю. Да и знать не хочу.
— Ты! — вскакивая, крикнул Хват. — Шкура! Чего ты мне мозги канифолишь?!
Стремительно шагнув вперед, он сильно ударил ее кулаком в нос.
Взвизгнув, Валентина отшатнулась и прижала сложенные лодочкой ладони к мгновенно распухшему носу, из которого обильно потекла кровь.
— Паскудина! — Ухватив разрез на платье, Хват рывком поддернул Валентину к себе, коленом ударил в низ живота и свалил согнувшуюся, закричавшую женщину на пол.
— Сучка! — Он с коротким выдохом пнул ее ногой. Потом вышел на веранду.
Призывно свистнув, махнул рукой.