— Первая дверь справа.
Чуть не споткнувшись о гору разрезанных тряпок, Петр не бросил меня на постель, как дикарь. Наоборот, чувственно целуя, осторожно опустил на кровать.
Наше дыхание сбилось, а тела сплелись.
— Не хочу задавать лишних вопросов, — пробормотал, целуя шею.
Какой же кайф.
— Вот и не задавай!
Обхватила ногами талию и выгнулась, закатив глаза от удовольствия.
Как же давно я не ощущала тяжесть мужского тела. Эту твердость.
— Ты уверена?
Навис надо мной, ходячий секс.
Волосы растрепаны, глаза горят, губы притягивают внимание.
— Да, но только у меня просьба…
Покраснела.
— Презерватив в бумажнике есть, Мышонок, — усмехнулся.
— Я не про это, — буркнула, отведя взгляд.
Надеюсь, он не сбежит.
— Говори, киса, не стесняйся.
Произнося все это, осыпал подбородок и уголок губ поцелуями.
— Будь осторожен, у меня давно никого не было.
Ну вот, я это сказала.
— Насколько давно? — заглянул в глаза.
— Год, — неуверенно проговорила.
Приподнял бровь.
— Полгода я в разводе, и последние полгода брака, или чуть больше, Иван не хотел меня, — начала объяснять.
Унизительно.
— Как тебя можно не хотеть?
Дыхание перехватило от последующего поцелуя. Страсть, как раскаленные угли, тлеющие в камине, омывала теплом низ.
— Я буду нежен, — обещает, снимая с меня одежду, а затем белье.
Смотрит потемневшим взглядом прямо мне в глаза и медленно раздвигает ноги. Мне стыдно, щеки горят, но я продолжаю смотреть в похотливые глубины ровно до того момента, когда он опускает голову вниз.
Скользит языком по внутренней части бедра, опаляет дыханием там и дарит влажный поцелуй, от которого темнеет в глазах.
Каждое движение языка вызывает стон. Пальцы впиваются в простынь, а спина выгибается.
— М-м-м…
Что он творит… Мамочки.
Хнычу, чувствуя, как оргазм… нет, не приближается… он несется навстречу и взрывается яркой вспышкой, ослепляя на мгновение.
Слишком давно не было разрядки.
Хватаю ртом воздух, пока дрожь волнами прокатывается по телу.
Потрясающе.
Обмякаю, и Петр целует все выше, скользит губами по твердым соскам, ключице. Целует в губы, разделяя со мной собственный вкус.
— Теперь я понимаю, почему ты такой самодовольный, — слабо улыбаюсь, перебирая волосы на его голове.
— Надо взять презерватив, — хрипло произносит, поцеловав в шею.
С удовольствием наблюдаю за голой задницей, пока он торопливо копается в кармане брюк.
Его голодный взгляд то и дело возвращается ко мне, словно боится, что я сбегу.
— Можно мне?
Забираю квадратик и разрываю его под нетерпеливым взглядом мужчины.
Краснею, пока медленно раскатываю по всей длине и наслаждаюсь судорожным вздохом Петра, его взглядом сквозь ресницы.
— Больше не могу, — отчаянно произносит, и я тут же оказываюсь под ним.
Напрягаюсь, и по горькому опыту готовлюсь к боли, но чувствую только прикосновение пальцев внизу.
— Расслабься, — шепчет на ухо.
Не сразу, но постепенно мне это удается, и тело отвлекается на ласку.
— Чувственная девочка, — довольно замечает.
Его губы осыпают поцелуями кожу, обжигая дыханием. Язык вырисовывает круги вокруг соска, подразнивая.
Забываюсь и сжимаю волосы на голове Петра.
— Пожалуйста, — прошу.
Петр нависает надо мной, и я чувствую, как он миллиметр за миллиметром наполняет меня, растягивает.
Никакой боли, только легкий дискомфорт и жажда ощутить его полностью.
Тихо выругивается и проникает глубже одним резким толчком.
Наши стоны сливаются, как и наши тела.
Мои ладони поглаживают спину, пока он мучительно медленно двигается.
Сла-а-адко.
— Да… — шепчу и двигаюсь навстречу в этом восхитительном танце наших тел.
С каждым поцелуем, толчком голод разрастается.
Движения быстрее и резче, стоны громче, наслаждение сильнее.
— Ещё, — требовательно прошу, сжимая мужские плечи.
Спинка кровати стучит об стенку, по спальне разносятся пошлые звуки соития и рычание Петра.
— Да. Да. Да.
Неожиданно Петр закидывает мои ноги к себе на плечи и проникает глубже, даря более яркие ощущения.
— Поласкай себя, — приказывает хрипло.
И я впервые делаю то, что хотела постоянно в процессе секса, а не в ванной после него.
Кайф.
— Да, вот так, детка! Как же ты горяча.
— Я… я…
Бросаю попытку предупредить и бурно кончаю, словно душа вырывается из тела и летит вверх, чтобы потом резко вернуться.
Петр, не сдерживаясь, кончает следом, его чувственный стон проникает сквозь вату наслаждения, и я улыбаюсь.
— Надо помыться, — замечаю.
Наблюдаю, как он завязывает презерватив, откидывает его в сторону и ложится в постель, прижимая к себе.
— Потом.
— Мы потные, — зеваю и морщу нос.
— Плевать. Давай поспим пару часиков, — просит, вдыхая запах моих волос.
И я позволяю себе окончательно расслабиться и закрыть глаза, после чего незаметно для себя уснуть.
Глава 8
Солнечные лучи проникали в окно и ласкали теплом наши обнаженные тела.
Так приятно, как нежные поцелуи любовника.
Удивительно, что, просыпаясь день ото дня в этой спальне, я не ощущала такого.
Возможно, ты, дорогая моя, была сосредоточена на том, как поглубже себя закопать?
Возможно и так, но это сейчас не главное.
Главное, что теперь я чувствую тепло солнечных лучей и хочу жить.
Дыхание перехватывает от одной мысли, что я решилась сесть в машину и теперь крепко держу руль, готовая учиться управлять своей собственной судьбой.
Прикрыв глаза, улыбнулась и потянулась, ощущая, как растягиваются мышцы, как окончательно просыпается тело и сладко саднит между ног.
О, боже мой, Нина, кто-то вчера решил рвануть навстречу смерчу.
О, да! И ни одной капли сожаления.
Повернувшись на бок, посмотрела на Петра. Этот мужчина даже спит дерзко. Ничего милого или умилительного, один сплошной секс.
Или это из-за моего возбуждения я вижу его так?
— Думал, проснусь, а ты с головы до пяток в одеяле, с красными щечками и большими глазами, — сонно пробормотал мужчина, приоткрыв один глаз.
— Разочарован? — улыбнулась, подавив желание закрыться от пожирающего взгляда.
— Заинтригован, Мышонок.
Улыбнулся и потянулся ко мне, намереваясь поцеловать.
Черт, эти темные глубины сквозь прикрытые ресницы притягивали к себе, как магнит.
— Нет! — пискнула.
Закрыла ладонью его губы и отодвинулась.
Легкое возмущение отразилось в глазах.
— Никаких поцелуев, пока не почистим зубы. В ванной есть новая щетка, бери и пользуйся. И нам надо принять душ, мы проспали весь вечер и ночь грязные, — поморщилась и добавила, увидев, как заблестели глаза: — Принимать душ будем по очереди.
Поцеловав мою ладонь, с наигранно тяжелым вздохом отстранился.
Укол сожаления был совершенно не логичен после моих же действий, но я его испытала.
— Ты слишком строга, киса.
Встал с кровати, как греческий бог, с гордостью демонстрируя своё тело со всех сторон.
Сглотнув, опустила глаза и покраснела.
— Вижу, ты не так спокойна, как хочешь показать.
Самодовольный засранец.
— Иди уже, — простонала, пряча своё лицо в подушку.
— Шикарный зад, Мышонок.
Под мужской смешок укрылась одеялом, подумав, что со своей стеснительностью обязательно поработаю, но потом, не сейчас, когда он такой наглый.