…А затем появился Гордон, с его поцелуями и скрытой страстью, и доказал ей, что она может быть соблазнительной и желанной. И Росс укрепил в ней эту уверенность.
Под ложечкой опять засосало. Ей просто необходимо пойти съесть что-нибудь, несмотря на то что уже час ночи и она не у себя дома! Джун встала, надела юбку и блузку, которые купила накануне, решив испытать новые вещи в темноте, пока никто не видит ее.
Белая хлопчатобумажная блузка со шнуровкой на груди, напоминающая нижнее белье времен королевы Виктории, была писком моды в этом сезоне, а пышная голубая юбка прекрасно дополняла ее.
Джун застегнула легкие кожаные сандалии и взглянула на себя в зеркало. Перед ней была совсем не та женщина, которая приехала сюда три недели назад. Эта была свободна от комплексов и неуверенности в себе, и у нее были почти белые, выгоревшие на солнце волосы и свежее загорелое лицо. Она выглядела просто великолепно. Джун не могла с уверенностью сказать, что нравится себе, но ее опыт свидетельствовал о том, что именно такие женщины нравятся мужчинам.
Джун опять оглядела себя с ног до головы, чувствуя, как краска удовольствия заливает ее щеки. Спасибо Лиз за поездку в Лос-Анджелес. И спасибо Эффи за ее любовь к нарядам!
Открыв спустя несколько минут белую дверь кухни, Джун замерла на пороге. У плиты, спиной к ней, стоял Гордон Ньюэлл в спортивных трусах и что-то готовил сам себе. Даже не повернувшись на звук открываемой двери, он громко проворчал:
– Я же сказал вам десять минут назад, что ничего не нужно. Я не хочу, чтобы ужин приносили в мои апартаменты. Я не хочу, чтобы кто-то будил меня для моей шестичасовой встречи.
Джун было странно видеть полуголого мужчину, который отдавал команды, стоя спиной к ней.
– Неужели не ясно? – с раздражением добавил он.
Его резкие слова почему-то совершенно не испугали ее. В его интонациях было что-то детское, и Джун, впервые увидев Ньюэлла без маски светского льва и пожирателя сердец, совершенно осмелела.
– Нет! – Она подошла к огромному белому столу, разделявшему их. – Мне ясно совершенно обратное! Во-первых, кому-то все же придется приготовить вам еду, потому что у вас, кажется, все сгорело.
Он резко повернулся. В его глазах было неподдельное удивление.
– Во-вторых, это буду не я. У меня не г ни малейшего желания обслуживать вцс – нигде и никогда. А в-третьих, я нисколько не сомневаюсь, что вы будете зевать на всем протяжении встречи, назначенной так непростительно рано.
Он быстро пришел в себя и, сев на стул, стоявший рядом с плитой, закинул ногу на ногу. Джун заметила, что Гордон был босой. Красивые ступни, подумала она и тут же прикусила губу от смущения. Он склонил голову набок.
– Ваше рандеву с Россом закончилось так быстро?
Джун подошла к плите и попросила:
– Подвиньтесь, я посмотрю, что вы тут натворили.
Он неохотно посторонился. От его волос исходил возбуждающий запах, которого не мог перебить даже запах подгоревшей яичницы.
– Ты не ответила на мой вопрос, – напомнил он.
– Ответ известен вам так же хорошо, как и то, что я никогда не соглашусь сниматься в вашем каталоге.
– Но ты сказала…
– Своим самоуверенным видом вы так назойливо давали понять, что знаете обо мне все, – прервала она его, – что мне захотелось посеять в вас сомнения.
Он ничего не ответил. Джун попыталась отскрести яичницу от сковороды, но, возмущенная его долгим молчанием и отсутствием каких-либо эмоций, бросила это занятие и спросила:
– Вы предпочитаете яичницу в таком виде или мы поджарим новую?
– Мы? – переспросил Гордон.
Она взглянула на него. Хотя он не улыбался, но и раздражения на его лице уже не было.
– Я сегодня осталась без обеда и очень хочу есть.
– А кто в этом виноват? – Уголки его губ наконец медленно поползли вверх.
Не ответив на его вопрос, Джун протянула ему сковородку.
– Поставьте это в раковину. А я приготовлю новую яичницу.
– Яиц больше нет, – сокрушенно сказал Гордон и показал на пустую коробку.
– Но в холодильнике, наверное, можно найти что-нибудь съедобное?
– Разве что отбивные.
– Великолепно! Приготовим сандвичи! – воскликнула Джун, направляясь к огромному холодильнику. – Поищите-ка хлеб!
– Оказывается, после полуночи у тебя прорезается командный голос!
Открыв холодильник, она повернулась к Гордону и, задрав подбородок, заметила:
– А вы бездарный повар в любое время суток. Кстати, за кого вы меня приняли, когда я вошла сюда?
Он скрестил руки на груди и прислонился к кухонному шкафу.
– Я решил, что это кто-то из слуг. Они терпеть не могут, когда я пытаюсь сделать что-нибудь сам.
Джун усмехнулась.
– Это, должно быть, очень раздражает вас, – заметила она, вынимая продукты из холодильника. Когда она повернулась, Гордон уже стоял рядом с ней. Он взял мясо и соус из ее рук, прежде чем она успела опомниться. – Вы задались целью напугать меня до смерти?
– Извини. Но деревянные полы словно созданы для того, чтобы бесшумно передвигаться босиком.
– А вот и нет! Босые ступни обычно громко шлепают по деревянному полу, – возразила Джун.
Он удивленно взглянул на нее.
– Откуда ты знаешь?
Она улыбнулась, удивляясь себе. Наверное, ей так легко с ним потому, что сейчас над ними нет луны. Или потому, что Гордон Ньюэлл не целует ее.
– Так, значит, ваши слуги не любят, когда вы сами жарите себе яичницу? Особенно если она горит?
– Она не всегда горит! Я просто… – он нахмурился, и его взгляд виновато скользнул в сторону, – задумался.
– Вот видите, иногда размышления до добра не доводят, – заключила Джун, открывая упаковку с хлебом и передавая его Гордону.
– Мне нравится твой наряд, – неожиданно заметил он.
Этот комплимент смутил ее, возможно потому, что он сейчас стоял слишком близко к ней, или потому, что в его глазах появился странный блеск. Джун поспешила сменить тему разговора.
– Похоже, вы стали жертвой собственного успеха.
Он насторожился и внимательно взглянул на нее.
– Что ты имеешь в виду?
Она резала хлеб, и это избавляло ее от необходимости смотреть на него.
– Вы даже не можете приготовить себе ужин без того, чтобы кто-нибудь не помешал вам.
Джун бросила взгляд на его руки. Они остановились, перестав делать сандвичи.
– В жизни нет ничего совершенного, мисс Мортон. – Он произнес это так, словно его челюсти смерзлись.
– О Господи! – Она положила нож на стол. – Скажите, мистер Ньюэлл, а что для вас означает совершенство?
Он посмотрел вдаль отсутствующим взглядом и произнес:
– Еще больший успех, я думаю.
– Больший! – Она была возмущена. – Разве вам недостаточно того, что вы имеете?
Гордон взглянул на нее. Его глаза были похожи на две льдинки.
– Не существует такого понятия, как «достаточно».
У Джун перехватило дыхание.
– Как вы можете…
Он улыбнулся, но улыбка была невеселой.
– Мой любимый старый родитель учил меня: «Человек – мертвец, если считает, что всего достиг в этом мире». – Он не глядя намазывал горчицу на хлеб. – Отец не был счастливым человеком. Ему так и не удалось полностью реализовать себя. И у него вечно не хватало времени для меня, до тех пор пока я не взял в свои руки его маленький каталог и не сделал его сверхприбыльным.
Джун удивило то, что у нее и Ньюэлла было похожее детство: обожаемый отец и страстное желание заслужить его одобрение. Почувствовав внезапный прилив нежности к Гордону, она спросила:
– А где ваш отец?
– Он умер четыре года назад. Но умер богатым.
Джун принялась нарезать тоненькими кусочками мясо.
– А он умер счастливым? Гордон горько усмехнулся.
– Счастливее, чем тогда, когда был бедным.
– И он любил вас больше, после того как вы сделали его богатым?