Я открываю глаза, когда чувствую, как Кэмерон, обняв лицо ладонями, поворачивает мою голову к себе.
- Что бы ты ни говорил, ты не пересек ту черту, Эверетт, - шепчет она, глядя мне в глаза. – Я знаю, что ты терял людей, но твои поступки и спасли многих других. Ты самый смелый и сильный мужчина из всех, кого я знаю. Ни на миг не думай, что ты хуже этого.
Ее слова как бальзам успокаивают мою душу, и впервые я начинаю верить тому, что она говорит. Я делал то, что не смогу забыть. Я принимал решения, которые будут преследовать меня до конца жизни, но с этой женщиной рядом, дающей мне больше, чем я заслуживал, я смогу перестать сомневаться в том, достаточно ли я хорош для нее.
Может, я смогу отпустить прошлое и сделать все, что возможное, чтобы опровергнуть мнение ее отца.
Глава 35
Кэмерон
Я обвиваю Эверетта ногами, приподнимаюсь, и он медленно входит в меня. Он стонет мое имя, и я крепко сжимаю его плечи, все еще не веря, что это мы. Что мы до этого дошли.
Даже после двух недель я никогда не привыкну к тому, как хорошо он ощущается во мне. Как идеально мы подходим.
Эверетт целует мою шею, и я, сцепив лодыжки за его спиной, двигаю бедрами. Он сжимает мою попу, притягивает сильнее к себе, проникая глубже медленными толчками и растягивая меня наиприятнейшим образом.
Я тяну Эверетта за волосы, не давая дальше нежно кусать мою шею, и впиваюсь в его губы поцелуем. Его язык движется в моем рту в том же темпе, что и бедра, раздувая огонь, что горит во мне с тех пор, как Эверетт ласками разбудил меня этим утром.
- Боже, как же в тебе хорошо. Просто идеально, - чуть откинув голову, бормочет он.
Эверетт остается глубоко во мне, задевая местечко, которое посылает покалывание по спине и заставляет поджимать пальцы на ногах.
Я смотрю на него и глажу пальцами его губы. Они мои. И он мой. Прошло столько времени, и он, наконец, мой. Эверетт вернулся ко мне, потому что нуждался во мне, хоть и ни сразу сумел признаться. Я всегда любила его, даже когда отрицала это. Всегда знала, что не смогу сбежать от него, как бы ни старалась. И теперь он мой.
- Люблю тебя, - шепчу я.
Я не впервые говорю ему эти слова. Я выпалила их в первый раз на прошлой неделе, когда ощущала меланхолию после общения с семьей, и Эверетт рассмешил меня, чтобы поднять настроение. Когда я их произнесла, он быстро поцеловал меня и притянул к себе. Он ни на секунду не дал мне смущаться из-за своего признания.
Я шептала ему эти слова перед тем, как уснуть, я бормотала их по утрам, когда брала кофе и спешила на работу, не замечая, что он не отвечал мне тем же, потому что я была безумно счастлива и занята лагерем.
Эверетт рычит глубоко в груди и прижимается ртом к моему. Он движется быстрее, толкаясь в меня, и я не могу уже сдерживаться. Я желают ощутить сладкое забвение падения, при котором он меня ловит.
Наслаждение взрывается во мне, и я кричу. Эверетт ртом ловит мои крики, его пальцы сильнее сжимают мои ягодицы, когда он глубоко врезается в меня. Кровать скрипит и стонет от силы его толчков. Мое тело еще сжимается и пульсирует вокруг него, оргазм не прекращается, пока Эверетт не утыкается лицом в мою шею и кончает, ругается и стонет мое имя.
Я опускаю руки, Эверетт валится на меня. Мы дышим быстро и тяжело, пока наши сердца не начинают нормально биться.
После пары минут Эверетт поднимается на локтях, смотрит и убирает волосы с моего лба.
- Доброе утро, - говорит он с улыбкой.
- И тебе доброе. Ты лучше будильника.
Он смеется, ложится на бок и укрывает меня одеялом. Я подпираю голову рукой и гляжу, как он выбирается из кровати, поднимает свои трусы с пола и натягивает их. Я сохраняю улыбку на лице и стараюсь не позволить своим эмоциям испортить начало отличного дня.
Я не хочу быть как те женщины, которые говорят мужчине, что любят, а потом переживают, что он не ответил тем же. Эверетт показал мне чувства разными способами, но порой женщине нужно просто услышать слова, чтобы поверить в них. После всего, что мы пережили, чтобы дойти до этого мига, я не хочу позволять сомнениям все портить, но не могу отогнать их, когда они укоренились в моей голове и не отпускают.
- Сегодня трудный день. Хочешь разделить душ со мной, чтобы сэкономить время? – спрашивает Эверетт, наклоняется и несколько раз целует в щеку.
- Если я разделю душ с тобой, то точно не сэкономлю время. - Я толкаю его в грудь и он отходит.
Завтра – официальное начало летнего сезона. Зная, что все будет очень беспокойно, Эверетт уговорил меня отдохнуть прошлой ночью и увез в свой дом, чтобы мы могли побыть в покое вдали от лагеря и требований, которые всегда нам мешали. Он приготовил ужин, мы поговорили, занялись любовью, составили планы на неделю, обсудили, чем он поможет лагерю, помимо стройки, а потом проснулись утром и снова занялись любовью.
Это было идеально. Просто. Естественно. Мы так легко перешли черту дружбы, но мне все еще кажется, что я отдаю Эверетту все, а он мне – лишь кусочки.
Я слабо улыбаюсь. Эверетт отворачивается и закрывается в ванной, примыкающей к спальне. Когда слышу, как он включил душ, я перестаю улыбаться, вздыхаю, отбрасываю одеяло и встаю с кровати.
Я веду себя глупо. Эверетт многое пережил, и я не хочу торопить его. У меня нет повода сомневаться в его чувствах. Он сказал мне после первого секса в конюшне, что все эти годы хотел меня. Жаль, мой мозг и мое сердце не могли договориться, и я знаю, что хотеть кого-то и любить – разные вещи.
Я хватаю лифчик и трусики с пола, куда они улетели прошлой ночью, надеваю их, потом натягиваю сарафан через голову и пытаюсь разгладить мятые места.
Я иду по спальне Эверетта, поднимая его разбросанные с прошлой ночи вещи и опуская их на край кровати. Я беру его джинсы, встряхиваю и замираю, когда бумага вылетает из заднего кармана.
Бросив джинсы на кровать, я поднимаю квадратик сложенной бумаги, раскрываю его, пока иду к окну, чтобы обуть шлепанцы.
Сердце трепещет в груди, когда я разворачиваю лист и вижу знакомый почерк. Я читаю письмо, мой желудок ухает вниз, колени подгибаются, и я плюхаюсь на стул возле окна. Руки дрожат так сильно, что удивительно, как я не рву письмо, которое, судя по виду, перечитывали миллион раз.
Сомнения, которые я гнала прочь минут назад, вспыхивают с новой силой и начинают пожирать меня. От слез слова расплываются, а потом страницу вообще не видно.