Минус к минусу цепляется ревниво,Злой итог бессмысленно растет.Что с ним делать? Прятаться трусливо?Или к тучам предъявлять безумный счет?
Тучи, хаос, госпожа Первопричина!Черт бы вас побрал.Я, лишенный радости и чина,Ненавидеть бешено устал.
Есть в груди так называемое сердце,И оно вопит, а пищи нет.Пища ль сердцу желчь и уксус с перцем?Кто украл мой нéктар и шербет?!
Эй, душа, в трамвайной потной туше,Ты, что строчки эти медленно жуешь!Помнишь, как мы в детстве крали грушиИ сияли, словно новый грош?
Папа с мамой нам дарили деньги,Девушки – «догробную любовь»,Мы смотрели в небо (к черту рифму)И для нас горели облака!..
О, закройся серою газетой,Брось Гучкова, тихо унесись,Отзовись на острый зов поэтаИ в перчатку крепко прослезись…
Пусть меня зовут сентиментальным(Не имею ложного стыда),Я хочу любви жестоко и печально,Я боюсь тупого «никогда».
Я хочу хоть самой куцей веры…Но для нас уж дважды два – не пять,Правда ткет бесстрастно невод серыйИ спускается на голову опять.
Лезет в рот и в нос, в глаза и в уши(У поэта – сто ушей и глаз) —В утешенье можешь бить баклушиИ возить возы бескрылых фраз:
«Отчужденность», «переходная эпоха» —Отчего, к чему, бухгалтеры тоски?!Ах, еще во времена ЕнохаЭту мудрость знали до доски.
Знали. Что ж – иль меньше стало глупых?Иль не мучат лучших и детей?!О, не прячьте истину в скорлупы,Не высиживайте тусклых штемпелей!
Вот сейчас весна румянит стены.Стоит жить. Не ради ваших фраз —Ради лета, леса и вербены,Ради Пушкина и пары женских глаз,
Ради пестрых перемен и настроений,Дальних встреч и бледных звезд ночей.Ради пройденных с проклятием ступеней,Ради воска тающих свечей —
Вот рецепт мой старый и хваленый,Годный для людей и лошадей…В чем виновен тот, кто любит кленыИ не мучит лучших и детей?
Глаза!
У моей любимой ЛюбыУдивительные зубы,Поразительные губыИ точеный, гордый нос.
Я борюсь с точеным носом,Зубы ставлю под вопросом,Губы мучу частым спросомИ целую их взасос.
Защищаюсь зло и грубо,О, за губы и за зубыНе отдам уютной шубыОдиночества и сна!
Не хочу, хочу и трушу…Вновь искать «родную душу» —И найти чужую тушу,Словно бочку без вина?
Но взгляну в глаза – и amen![6]Вот он темный старый пламень…Бедный, бедный мой экзамен!Провалился и сдаюсь.
Вновь, как мальчик, верю маюИ над пропастью по краюПродвигаюсь и сгораю,И ругаюсь, и молюсь.
Надо
Надо быть свободным и холодным,Надо стиснуть зубы и смотреть,Как, топчась в труде неблагородном,Хамы ткут бессмысленную сеть.
Надо зло и гордо подыматься,Чтоб любовь и жалость сохранить,На звериный рев не откликатьсяИ упорно вить свою живую нить…
Надо гневно помнить, встав с постели,Что кроты не птицы, а кроты,Что на стоптанных, заплеванных панеляхНикогда не вырастут цветы.
Надо знать, что жизнь не вся убита,Что она пока еще моя,Что под щепками разбитого корытаСпит тоскливая, ленивая змея…
Надо помнить в дни тоски и лая,Что вовеки – то, что станет мной,Из земли не вылезет, вздыхая,Опьяняться солнцем и весной.
Разве видел мир наш от АдамаХоть один свободный, полный час?Декорации меняются, но драмаТой же плетью бьет теперь по нас.
Слишком много подло-терпеливых,Слишком много глупых, злых, чужих,Слишком мало чутко-справедливых,Слишком мало умных и живых!
Только нам еще больней, чем предкам:Мы сложней, – и жажда все растет,Города разбили нас по клеткам,Стон постыл и нарастает счет.
Кто покажет мне над этой свалкой волчьейМир и свет, сверкающий вдали?Перед ним почтительно и молчаПреклонюсь, ликуя, до земли.
Но пророки спрятались в программы…Закрываю уши и глазаИ, смеясь, карабкаюсь из ямы,А в душе холодная гроза.
Надо быть свободным и победным,Надо жадно вить живую нить…Чтоб замученным, испуганным и бледнымХоть цветную сказку подарить.