– Что? – она улыбается, и я понимаю, что бы сейчас ни выкинул Майк, Стелла даст ему достойный отпор.
– Все, кто садится, в это кресло, беременеют, ведь ты же не планируешь сообщить мне, что ждешь малыша?
– Пошел ты, Майк! – выкрикивает она, и получает в награду самые громкие аплодисменты за весь вечер.
Бестактная речь окончена, и приносят подарки: коробочка с двумя крошечными комбинезончиками и желтой полосатой щеточкой и расческой; сексуальные красные кружевные трусики, в которые, я боюсь, мне уже не влезть; бутылочка антисептического спрея для сосков.
Именно то, о чем я всегда мечтала.
– Ты уверена, что больше ничего не хочешь? – кричит Марк с кухни.
Он готовит ужин.
– Чаю? Печенья? Ребенка?
– Ничего, – кричу я в ответ и переставляю вазу в гостиной, потом отхожу на шаг и оглядываю свое творение. – Вообще-то, я хочу ребенка. Сейчас же. Немедленно!
Я слышу, как Марк смеется, и возвращаю вазу обратно на кофейный столик.
Сегодня вечером все должно быть идеально. Вив и Майкл приехали в Лондон на уик-энд и придут к нам на ужин. И меня уже чуть-чуть подташнивает.
Слава богу, что они не попросили остановиться у нас. Мне сейчас с этим не справиться. Они забронировали номер в пансионе неподалеку. Я никак не смирюсь с той мыслью, что сегодня мама познакомит меня со своим бойфрендом, у которого серьезные намерения, не говоря уж о том, что он мой отец.
– Вашей семейке самое место в шоу Джерри Спрингера, – острит Марк, но мне совсем не смешно. – Осталось лишь выяснить, что я твой брат, и эфир нам гарантирован.
– Ха-ха-ха. Займись-ка лучше готовкой.
– Это твоя семья. С какой стати я должен готовить?
– Потому что 1) таким образом, ты искупишь свою вину за то, что только что сказал, и 2) ты готовишь лучше, чем я.
– Можно было обойтись пунктом 2), – смеется Марк, и я улыбаюсь, глядя, как он открывает двери шкафов в поисках зерен кардамона и семян тмина.
Я-то знаю, как он обожает готовить для гостей.
Я в который раз поднимаюсь наверх, чтобы переодеться. До сих пор я сменила уже пять нарядов, а это настоящее достижение, учитывая, что теперь весь мой гардероб составляют только черные обтягивающие леггинсы из магазина «Малыш и мама» и три мужских свитера из «Маркс и Спенсер». Где же сексуальные прозрачные маленькие платьица? Мужские рубашки? Облегающие свитеры, которые растягиваются и подчеркивают живот? Забудьте об этом. Вся эта красота подходила мне идеально месяцев до шести, но потом, в один прекрасный день, мне все стало мало.
Но я умудряюсь составить из своих четырех вещей пять комбинаций. Может, надеть черные леггинсы с туфлями на высоких каблуках? Тогда я буду выглядеть стройнее… или стану похожа на героя восьмидесятых? Серый свитер и черные леггинсы – не слишком ли уныло? Может, втиснуться в коричневые обтягивающие брюки из «Маркс и Спенсер»? Они не предназначены для беременных, но я рассчитывала носить их до самого конца – подумаешь, что они узковаты и не застегиваются. Свитер все равно прикроет.
Почему я так волнуюсь о том, что подумает мой отец? Конечно, я знаю, почему волнуюсь. Потому что маленькая девочка внутри меня все еще жаждет его одобрения. Пусть десять лет назад я решила полностью прекратить отношения. Я хочу, чтобы, взглянув на меня сейчас, он смог бы мной гордиться. Хочу, чтобы он думал, что я добилась успеха, что я красивая, что я стала такой, какой он мечтал видеть свою дочь.
И я уж точно не хочу, чтобы он подумал, что я толстая, отсюда и дилемма с одеждой. Хотя, как сказал Марк, на тридцать восьмой с половиной неделе беременности мне вполне позволительно быть толстой.
И я чувствую себя бегемотом. Как и все беременные, я хожу вразвалочку, выпятив живот и поддерживая спину рукой. Когда я так делаю, то напоминаю жалкую пародию на саму себя, но только так мне удается сохранить равновесие.
Бог знает, сколько я набрала. Конечно, моя акушерка, медсестры и гинекологи знают, но, к счастью, мне они не говорят. Каждую неделю они меня взвешивают, и каждую неделю, прежде чем встать на весы, я громко объявляю:
«Только не говорите мне, сколько я вешу».
Мне кажется, что раз уж я все равно ничего не могу поделать, зачем знать? Конечно, беременность – прекрасное оправдание, но я буду чувствовать себя ужасно, если выяснится, что я набрала больше 10–12 кг, которые рекомендует книга. Я более чем уверена, что растолстела в два раза больше, чем положе но, но мне наплевать.
О господи. Не могу поверить, что Вив приведет на ужин моего отца.
– Вив, ты выглядишь потрясающе! – Марк уже открыл входную дверь, а я все еще пытаюсь подняться с дивана. – Вы, наверное, Майкл, – доносятся до меня его слова, и мое сердцебиение учащается, когда я прохожу в холл.
Мой отец – Майкл – замирает и смотрит на меня, и какое-то время ни один из нас не произносит ни слова. Я подготовила речь. Хотела вести себя прохладно и вежливо. Называть его Майкл и делать вид, что он – всего лишь новый бойфренд моей матери. Я бы отклонила его мольбы вновь стать моим отцом, если бы он поднял этот вопрос. Я бы сказала ему, что из-за того, что он нас бросил, я привыкла к тому, что отца у меня нет, и теперь он мне уж точно не нужен. Я бы сказала, что не против их отношений с Вив, но, если он вообразил, что между нами возникнут отношения отца и дочери, боюсь, его ожидает совсем другое.
Но все это было до того, как я его увидела.
Он стоит в холле со слезами на глазах, этот мужчина средних лет, такой родной, и сердце мое грозит разорваться. Это вовсе не новый бойфренд Вив, по край ней мере для меня. Это папа. Мой папа.
– Папа! – я всхлипываю, и в следующий момент уже бегу к нему.
Он встречает меня с открытыми объятиями, я прижимаюсь к нему, и мне хочется обнимать его вечно.
Я так громко всхлипываю, что не замечаю, что он тоже плачет. Когда мы, наконец, разъединяем объятия, оказывается, что Вив с Марком ушли на кухню, и я наедине с отцом.
– Только посмотрите! – смеется он сквозь слезы и делает шаг назад. – Только посмотрите на мою маленькую девочку.
– Я уже не маленькая.
Я показываю на свой живот, и мы оба улыбаемся, но на самом деле я – его маленькая девочка! Я все еще его маленькая дочка!
– Прости, – шепчет он, и улыбка исчезает с лица. – Прошло столько лет, но я думал о тебе каждую минуту, хотел написать, позвонить, но…
– Тихо. Все в порядке.
Я обнимаю и успокаиваю его, потому что вдруг все становится на свои места. Вдруг я понимаю, что мне больше не нужно тащить за собой груз прошлого. Что я могу отпустить то, что было, и двигаться дальше. Самое главное на свете – то, что мы опять вместе.
Мы идем на кухню посмотреть, чем занимаются Вив с Марком. Вив сидит за кухонным столом и вытирает слезы. Но она широко улыбается, и я понимаю, что даже в самых смелых мечтах она не представляла себе, что это произойдет.
И, глядя ей в глаза, я могу прочитать ее мысли, потому что сейчас думаю о том же.
Мы снова стали одной семьей.
Ужин просто объедение. Марк обаятелен и шутлив, как никогда; Вив так и цветет в присутствии папы, а папа… Папа оказался именно таким, каким я всегда хотела его видеть. С ним интересно разговаривать, и он интересуется мной. Он остроумный, смешной, внимательный и заботливый. Слегка поддразнивает меня по поводу своего первого внука. Я чувствую себя защищенной, и мне спокойно.
– Видишь, как получилось? – он поворачивается к Вив. – Стоило оставить тебя одну с ребенком на тридцать три года, как она залетела. Никуда не годится. Тебе ничего нельзя доверить, – в его голосе смешливые и теплые нотки, и Вив, похоже, влюблена в него по уши.
Но я вижу, что он ее тоже любит. Нежно смотрит на нее, когда она встает, чтобы убрать со стола. Если бы я не знала их историю, то подумала бы, что они новобрачные. Но, с другой стороны, им очень уютно вместе. Так уютно, что кажется, они прожили вместе уже целую вечность. Как будто кроме друг друга, у них никогда никого и не было.