– Что ты делаешь? – спросил он. – Завидую, – ответил он после того, как она рассказала, чем занимается. – Как бы я хотел быть рядом с тобой, но у меня есть одно незаконченное дельце.
– И ты поделишься со мной, что это за незаконченное дельце? – поддразнила его она.
– Да. Я встречался с одной девушкой. Но теперь понял, что больше с ней встречаться не хочу. Думаю, было бы несправедливо сказать ей об этом по телефону, поэтому сегодня вечером я ужинаю с ней и собираюсь ей во всем признаться.
– О'кей, – Сэм довольно улыбнулась, не сомневаясь в его словах ни на минуту.
Ей не хотелось больше слышать ни слова о той таинственной девушке. Это уже не важно, по крайней мере, не сейчас.
В пятнадцать минут двенадцатого Крис позвонил еще раз.
– Что ты делаешь?
– И как ты думаешь, что я делаю? – засмеялась Сэм. – Все еще лежу в кровати.
– Звучит заманчиво, – произнес он. – Буду через пятнадцать минут.
Он приехал. И остался навсегда.
У них всегда был потрясающий секс. С Крисом Сэм чувствовала себя полностью удовлетворенной, даже спустя шесть лет. Неважно, что произошло в течение дня, они всегда стремились к тому удивительному физическому единению, что существовало между ними. Секс никогда не был скучным, не превращался в рутину. Ощущения всегда были так же сильны, как в первый раз, даже сейчас, и они привыкли заниматься любовью в конце дня.
Даже когда они ссорились, перед сном все равно были вместе. Но теперь, после рождения Джорджа, секс превратился для нее в изнурительное занятие, и, наверное, поэтому в последнее время они так часто ругаются. Для Сэм и Криса секс никогда не был про сто сексом: он был проявлением близости, интимности, доверия. С тех пор как их сексуальная жизнь совершила резкий скачок вниз, все стало по-другому.
Сэм вдруг резко отстранилась от Криса. Ей казалось, что он не имеет представления о том, как она живет, о том, что она ощущает себя загнанной в клетку. По колено в подгузниках, ей было трудно оставаться прежней Сэм. Крис чувствовал то же самое, но по другим причинам. Каждый раз, когда кто-либо из них делал неверный шаг, непонимание усиливалось, и, впервые за все время семейной жизни в конце дня они не обретали заново любовь друг к другу.
Сэм все еще с интересом разглядывала его тело, когда поздно ночью он бродил по комнате без одежды, но теперь она делала это слипающимися от сна глазами, потом закутывалась одеялом и бормотала «спокойной ночи».
Ей нравилось его тело, его физическое присутствие, ровно до тех пор, пока он не посягал на ее спокойствие. Только не сейчас. Сейчас единственное, о чем она мечтала, – крепкий, ничем не прерываемый ночной сон. Пусть она жаждет близости с другим взрослым и борется с желанием подойти к незнакомым людям на улице. Даже этого недостаточно, чтобы восстановить ее пропавшее либидо.
Сэм с грустью качает головой и возвращается в настоящее. Возвращается в чужую гостиную с бархатными диванами шоколадного цвета и орнаментом в виде животных на занавесках. Пять женщин болтают о том о сем, в то время как их малыши спокойно лежат на разноцветных ковриках на полу.
– Господи, не могу дождаться, когда же можно будет вернуться на работу, – говорит Натали. – Смешно, правда? Мне так хотелось поскорее уйти в декрет, а теперь не терпится заняться чем-нибудь еще, кроме приготовления экологически чистой детской смеси.
– Не говори, – смеется Пенни. – Так ты все-таки решила вернуться?
Натали пожимает плечами.
– У меня декрет на шесть месяцев.
– Шесть месяцев! – комната наполняется изумленными возгласами.
– Не все они оплачены, – со смехом поправляет она. – Но еще две недели, и я возвращаюсь. Знаете, я-то думала, что буду потрясающей матерью. Всю жизнь ждала этого момента, и, честно говоря, вообще не планировала возвращаться на работу, но у меня такое ощущение, будто мой мозг застыл. Боже, я обожаю Оливию, ни за что на свете не хочу ничего менять, но неработающая издерганная мамаша – это не для меня. Я не создана для такой доли. Пенни, ты просто чудо, но я в жизни не смогу жить так, как ты.
– То есть сидеть дома и присматривать за Лиззи? Натали, я бы тоже не смогла жить, как ты. Не подумай, я тоже скучаю по работе. Но мне было проще от нее отказаться, потому что, когда я была маленькой, моей матери никогда не было рядом, и я не хочу, что бы с Лиззи случилось то же самое. Я прекрасно понимаю женщин, которые ищут признания в карьере, не ограничиваясь материнством. Но я уже добилась профессионального признания и теперь делаю свой выбор: я хочу стать хорошей матерью. Мне этого достаточно. Я всегда боялась, что мне захочется чего-то большего, но это не так.
Сэм с восхищением смотрит на Пенни. Ведь она только что высказала именно то, что Сэм чувствует. Или, точнее, то, что ей хочется чувствовать, потому что она тоже хочет дать Джорджу то, чего ей не хватало в детстве, но теперь уже начала подозревать, что карьерное признание ей тоже необходимо. Но она надеется, что это пройдет.
– Должна признать, я чувствую себя ужасно виноватой из-за того, что не могу быть просто матерью, – произносит Натали, но потом смеется. – Но если я буду сидеть с ней дома целыми днями, будет еще хуже. Конечно, моя малышка – прелесть, но главное событие недели для меня теперь – собрание группы матери и ребенка. Жалкое зрелище, не так ли? Все что угодно, лишь бы насладиться нормальным взрослым общением.
– Но в результате мы все равно говорим только о детях, – смеется Эмили.
– Ты права, – приходится признать Натали. – Но, по крайней мере, мы общаемся.
– А чем ты раньше занималась, Пенни?
Сэм разбирает любопытство.
– Работала в банке.
Сэм представляет Пенни в одном из центральных отделений крупного банка. Она подходит для этой роли. Может, она даже работала менеджером. Пусть сейчас на ней растянутые леггинсы для беременных и необъятный серый свитер, она явно достойна большего.
– В каком банке?
Оказывается, в Американском инвестиционном. Возглавляла отдел слияний и приобретений. У Сэм чуть не случается сердечный приступ. Выясняется, что Натали – маркетинговый директор крупной фармацевтической компании. Сара открыла собственный сайт в Интернете, посвященный моде. Он так популярен, что Сэм регулярно видит сообщения о нем в финансовых газетах.
Эмили – воспитательница детского сада.
– Вот видишь, – смеется Натали, заметив озадаченное выражение Сэм. – Разношерстная подобралась компания, да?
– Это точно, – отвечает Сэм.
Она готова провалиться под землю от стыда. Как она посмела судить этих женщин, предполагая, что в их жизни нет ничего, кроме младенцев, и винить их в этом? – теперь я это понимаю.
23
Крис приходит домой в десять минут седьмого – через двадцать минут после того, как Сэм укладывает Джорджа спать. Он опаздывает: заглянул в магазин, чтобы купить Сэм формочки для льда. Взмыленная Сэм носится по кухне, взбивая экологически чистое пюре для Джорджа в огромных количествах, чтобы сразу же после приготовления заморозить его в фор мочках для льда.
Вечер пятницы. Неделька у Криса выдалась нелегкая. До рождения ребенка – д. р. р., как он мысленно привык повторять, – он с нетерпением ждал выходных.
Д. р. р. по вечерам в пятницу Крис ходил в паб с ребятами из мастерской, такими же художниками и плотниками, как он. Выпив по паре пива, он встречался с Сэм, и они шли ужинать. Раньше они отправлялись в Вест-Энд, и каждую неделю открывали для себя новый шумный модный ресторанчик, а после этого иногда шли в клуб. Но в последние несколько лет предпочитали ужинать в местных ресторанах.
Д. р. р. по вечерам в пятницу они ели пиццу, или карри, или китайскую еду. Ужинали не спеша, расслаблялись за бутылочкой вина и флиртовали напропалую, зная, что в пятницу вечером у них точно будет секс, и как бы поздно они ни вернулись домой, как бы сильно ни устали, в субботу можно безмятежно проспать хоть все утро.