— Станок разболтался! — кричит Влад.
Мне кажется, или между этими двумя действительно какое‑то не братское напряжение? Футболку не поделили или машинку? Пойду‑ка я лучше переодеваться.
— А я‑то тут причем? — отвечает Стас, преграждая мне путь.
Совсем что ли берега попутал?
— Ты ведь нам помогаешь. Мне нужно настроить технику. Занятие скоро начнется. Или хочешь, чтобы Леся взяла в руки шуруповерт?
— Только если она это сделает, чтобы просверлить твою черепушку, — тихо произносит Стас и, не глядя, хватает меня за руку, снова не давая пройти. — Я занят важным разговором. Не видно? — на порядок громче говорит он.
— Займись этим после важного разговора, роднуля, — выплевывает Влад и скрывается за поворотом, ведущим к танцевальному классу.
Возмущенно выдергиваю руку из клешни этого типа, и в ответ получаю надменную улыбочку.
— Что, обезьянка? Решила, что я это он?
Прищуриваю глаза, не собираясь отвечать на провокацию.
— Ой, простите, — усмехается. — Риша Мариновна. Верно?
Зубы сводит от того, как он меня бесит. Больше чем лук в бургерах и нераскрывшийся попкорн. Решительно шагаю вперед, нарочно задевая его плечом по руке. Было бы эффектней плечом о плечо, но моего роста не хватает для этого проявления пренебрежения.
— У‑у‑у… Какие мы дерзкие, — прилетает в спину, но я даже не думаю оборачиваться.
Не тронь говно, вонять не будет.
Пока девочки Леси переодеваются, заканчиваю возиться со станком. Матерю про себя младшую группу, эти малявки вечно катаются на нем, как обезьяны на ветках. Жаль, что нам нельзя бить их. Хотя бы немножко. Иногда этого очень не хватает.
Влад бросает на меня испепеляющий взгляд полный предупреждения, а я в ответ целюсь в него из шуруповерта, словно из пушки. Мама уже поговорила с ним. Он знает, что я здесь не по своей воле. А с Маргаритой Ивановной спорить нельзя. Придется терпеть. И мне, и ему.
— Рада вас видеть, — задорно произносит Леся, начиная занятие. — Разомнемся, потянемся и в конце немного потанцуем. Готовы?
Девушки утвердительно кивают, Влад включает музыку, а я скучающе осматриваю присутствующих. Кого? Кого из этих дилетанток мне выбрать в партнерши? В голове всплывает фраза из мультика, что шел сегодня по телеку в буфете, когда я завтракал. «У тебя усы. У тебя угри. Не то. Не то, не то. А у тебя видно прекра‑а‑асный характер. И это что самое лучшее?». [2]
Конечно все не так плохо, но глядя на этих девиц у меня не то чтобы не появляется желание станцевать с ними лирический номер, а скорее появляется желание… Хм… Заглядываюсь на круглую попку в черных лосинах. Да. Определенно не танцевать я с ней хочу.
Встречаюсь в зеркале со светлыми глазами в которых искрится раздражение. Кажется, обезьянка заметила, куда я смотрел до этого. Завидует что ли? У нее то самой… Пробегаюсь взглядом по худенькой фигурке, упакованной в спортивных костюм. Ну, ничего так. Задница есть, да и сиськи тоже. Только вот эта моська озлобленной чихуа‑хуа все портит. Специально возвращаюсь к ее пятой точке, чуть склонив голову, а потом показываю большой палец, подмигивая.
Риша Мариновна, не стесняясь, показывает мне «фак», вскидывая правую руку вверх, не прекращая прыгать, что вызывает у меня волну неконтролируемого смеха. Странная девчонка. Очень странная.
— В бабочку, девушки, — командует Леся.
Сижу на полу в углу, и голова сама поворачивается в сторону ее голоса. Грациозная. Охренительно красивая. Мысли раздваиваются, а это значит… Смотрю на брата, словно в зеркало. Влюбленный взгляд, отражающий мой собственный. Он сейчас думает тоже самое. Ну почему? Злость оседает на дно желудка бетонной плитой.
Пошли они в жопу! К чему эта хрень? Почему нельзя было просто выбрать кого‑то из нас? Зачем эта игра в благородство и чертову добродетель? Так страдаем мы трое, а мог бы… только я. Я ведь знаю, что проиграл. Знаю! И мне было бы легче смириться, если эти двое не вели бы себя как идиоты.
Поднимаюсь на ноги, потому что устал сидеть без дела, и собираюсь присоединиться к растяжке. Правда, мой коврик снова украден одной маленькой… Замечаю кое‑что очень интересное. Риша Мариновна… Черт! Какое же у нее смешное имя. Короче, эта обезьянка так забавно пыхтит, пытаясь уложить колени на пол. Брови нахмурены, глаза блестят, даже щеки покраснели.
Похоже, у нас здесь боец. Никто не стал бы насиловать себя так, но она… Давит ладонями на согнутые и разведенные в стороны ноги с такой силой, что кажется скоро заплачет. Совсем что ли с ума сошла?