За две недели я не вышла из дома ни разу, заточила себя в квартире и хожу из угла в угол. Что удивительно, мое постоянное пребывание дома наконец-то заметили родители. А может их смутили ежедневные гости, которые приходили с пакетами с едой и часами торчали у меня. Родители начали пробовать наладить общение, но я сразу же обрубила их порывы. Да, я этого ждала очень долго, но сейчас мне уже не нужно.
В доме ужасно душно, поэтому я открываю все окна и двери балкона. Хочу наполнить стены квартиры чистым и свежим воздухом. Выхожу на балкон, здесь лежат вещи, которые уже никогда не пригодятся, но выкинуть их жаль.
На крючке под потолком висит груша. Раньше папа часто ее молотил. Совсем забыла про нее. Ищу в коробках со старьем боксерские перчатки и нахожу их в третьей коробке. Осматриваю их. Они почти новые, недолго папа издевался над грушей.
Выпрямляюсь, натягиваю перчатки и наношу первый удар. Он выходит смазанным. Бью еще раз и тоже лишь слегка касаюсь груши. Я начинаю злиться и луплю теперь боксерский снаряд со всей дури. Иногда даже наношу удар ногами.
Вместо груши представляю лицо Максима. С удовольствием отходила бы его сейчас. А еще высказала бы ему все что думаю, но я этого не сделаю. Ему плевать, только посмеется над глупой Викой. Как он сказал? «Ну ты же блеклая, стремная, никакая.» тоже мне нашелся яркий и распрекрасный. Может он прав? И мы слишком разные, но я точно не буду проигравшей стороной.
С остервенением избиваю грушу. Она так сильно раскачивается на цепочке что временами кажется сейчас упадет. Но в итоге падаю я. Полностью обессилев прямо на пол и повернувшись на бок начинаю плакать. А я думала что слез больше нет.
Лежу, хватаю ртом теплый летний воздух и обещаю самой себе что эта истерика будет последней. Нельзя лить столько слез по недостойному тебя человеку.
Заставляю себя подняться с пола и направляюсь в ванну. Умываюсь холодной водой игнорируя душ. В ванной нахожусь долго. Изучаю свое лицо в зеркало. Кожа бледная как у зомби, темные круги под глазами, губы все потрескались, а глаза опухшие и красные. И так теперь я выгляжу всегда. Мрак. Выключаю воду и слышу какой-то шум доносящийся по ту сторону двери. Родители решили устроить скандал?
Быстро вытираю лицо и руки и выхожу в коридор. С кухни доносятся голоса, но это не мои родители. Иду скорее туда и застываю в дверях.
На кухне четверо: мои родители, крестная и еще один мужчина. Кто он пока не могу понять. Он стоит ко мне спиной. Он недоволен и очень зол. Строит родителей словно они дети малые.
— Что здесь творится? — Звучит громкий мужской голос.
— Мы просто обедаем, — говорит мама.
— Да я уж вижу как вы просто обедаете. И количество таких обедов уже успел оценить в мусорном ведре.
— Миша, мы взрослые люди. И я не позволю отчитывать нас как малых детей, — огрызается мама.
— Да какие вы взрослые? Вот это поведение взрослого? Сидеть на кухне и размазывать сопли?
— Ты не имеешь права так со мной говорить. Где ты был все эти годы? Сбежал от матери и забыл про всех.
— Я уехал со своей семьей. Ты была со своей. К чему эти претензии? Мои контакты у вас были. Но ты ведь сама первая ни разу не написала.
Я слушаю этот диалог и понимаю что мужчину знаю. Пусть и не так хорошо как, наверное, должна, но точно знаю. Это мой дядя, мамин старший брат. Но как он здесь оказался?
— Вы довели мою племянницу. Она несколько лет ходит к психологу. Юная девчонка, у которой вся жизнь впереди вся поломана.
— Но мы же не виноваты в том что произошло, — тихо говорит папа.
— Вы виноваты в том, что забыли про свою дочь. Почему я от Шурки узнают что произошло три года назад и что произошло две недели назад?
— А что было две недели назад? — мне кажется в этот момент родители трезвеют и смотрят во все глаза на дядю Мишу.
— Замечательно, они даже не в курсе.
Мужчина поворачивается и мы сталкиваемся с ним взглядами. В его глазах читается беспокойство. Это точно мой дядя. Он конечно сильно изменился за то время, что мы не виделись, но это точно он. Дядя Миша подходит ко мне и крепко меня обнимает и гладит по голове. Немного отстраняется и внимательно вглядывается в мое лицо. Потом переводит взгляд на крестную и говорит ей:
— Я забираю Вику к себе. В этой квартире она больше не останется.
— То есть ты заберешь ее из страны? — Шепчет крестная.