— Но я не хочу, чтобы вы платили! Я не хочу, чтобы мои долги перед вами росли и я была вынуждена…
Я оборвалась, потому что его лицо вдруг помрачнело, а глаза стали похожи на грозовое небо, потемнев едва ли не до черноты.
— А я — хочу, — холодно процедил он. — Пока ты рядом со мной, ты должна быть подобающе одета. Считай это подарком.
Он поморщился, как от чего-то неприятного и выпустил меня из своего захвата. Я стояла ни жива, ни мертва, понимая, что сказала что-то не то, но не понимая — что именно.
— Даю тебе полчаса на сборы, — добавил он равнодушно и вышел.
И его тон болезненно полоснул по душе.
— Сюда, — скомандовал Исаев, когда мы прибыли в торговый центр, в котором от одного лишь названия представленных здесь бутиков мне стало дурно.
Он властно указал на Шанель и первым вошел в магазин, а я на ватных ногах следовала за ним, как на невидимом поводке.
Вышедшая навстречу консультант тут же расплылась в подобострастной улыбке:
— Камиль Назарович! Вы давно не баловали нас своими визитами!
Я замерла за спиной Исаева, затравленно оглядываясь по сторонам. Ни на одном из товаров не было ценника — видимо, для богатых он значения не имел, а для бедных, как я, было и так ясно, что подобные шмотки нам не по карману.
— Лиза, спасибо, но мы справимся сами, — донесся до меня голос Исаева и он, повернувшись ко мне, указал кивком в сторону примерочной. — Иди туда, тебе принесут то, что я подберу.
— Как обычно, Камиль Назарович, понимаю, — снова натянула свою тошнотворную улыбку консультант.
Интересно, что означало это ее «как обычно»?
Не думала, что могу чувствовать еще большее унижение, чем после вчерашнего, но, тем не менее, чувствовала. Сейчас, когда находилась здесь, среди совершенно несоответствующей мне обстановки и в положении куклы, которую хозяин решил приодеть.
— Ты разделась? — послышался голос Камиля по ту сторону шторки.
— Нет… — выдохнула растерянно.
— Так раздевайся, — распорядился он. — Или тебе помочь?
Если этот человек желал меня унизить еще больше — он выбрал отличный способ. Меня уже почти трясло.
— Нет! — выкрикнула я отчаянно. — Я сама.
Впрочем, это никак не спасло меня от дальнейшего. Выдержав еще минуту, Исаев просто отдернул шторку и уставился на меня, облаченную в одно лишь нижнее белье.
Смотрел при этом безразлично-оценивающе, словно на неживого манекена. И это было последней каплей.
Задрожав, я попыталась прикрыться руками. Надеясь, что голос звучит не слишком жалко, сказала:
— Я хочу уехать отсюда!
— Но мы еще ничего не купили, — взглянул он на меня с удивлением. — Жди здесь, я сейчас.
У меня был только один миг на принятие решения. Я попыталась быстро натянуть джинсы, горя лишь одним желанием — бежать. До чего же смешно! Наверно, на моем месте хотели бы оказаться практически все женщины! Но я еще не была настолько циничной и прожженной, чтобы спокойно принимать подобное обращение и столь дорогие «подарки», чтобы мириться с тем, что меня одевают, как игрушку…
Пылая от стыда, с трудом сдерживая слезы, я пыталась натянуть упрямые джинсы, но запуталась в штанинах. И в следующий миг с ужасом поняла, что падаю. Как тот самый манекен, лишенный опоры, я вывалилась из примерочной прямиком в общий зал. Аккурат под ноги Исаеву, чьи туфли замерли прямо напротив моего лица.
Пять минут назад я думала, что чувствовать себя хуже уже просто невозможно. Что ж, я ошибалась.
Часть 6. Камиль
— Девочка, давай определимся окончательно, — сказал я, когда мы сели в машину и я закурил.
В магазине схватил первую охапку вещей, которую мне протянули консультанты (в их способности мгновенно прикинуть размер на глаз я не сомневался), бросил на кассу, оплатил и мы с Мариной ушли. Благо был уверен в том, что завтра же интернет не облетят снимки того, как девчонка в одном белье и спущенных штанах валялась у моих ног. Марина весь путь до машины молчала, но перед этим нашла силы привести себя в порядок — и то хлеб. Потому что я уже был опасно близок к тому, чтобы выволочь девицу из зала и протащить до припаркованной тачки в том виде, в котором она была. Ибо ни черта не разбирался — то ли Марина действительно настолько наивна, то ли настолько хорошо притворяется.
— В чем разберемся? — спросила она, сложив руки на груди и отвернувшись к окну. Только по чуть подрагивающим пухлым губам я понимал, что Марина держится из последних сил. — Кажется, между нами все предельно ясно.
— Вот как?