О том, что Кир писал мне вечером и накинул еще штрафные, решаю Артему не сообщать. Не то чтобы приняла это чертово требование – один на один. Просто не хочу подставлять Чару. Зная Бойко, следующая реакция может быть намного агрессивнее первой.
После занятий спешу домой в одиночку. У Артема тренировка, подвезти он меня не может. И девчонки, как назло, в фитнес-зал отправились. А я ведь уже струсила и решилась их пригласить. Уговариваю себя не волноваться, но все равно нервно оглядываюсь, пока шагаю по аллее к дому.
«Брехун…» – думаю вдруг сердито.
– После пар ты моя… – ехидно кривляюсь, не думая о том, что кто-то может это увидеть или услышать.
А я то речь заготовила! Смешно.
Почти дохожу до подъезда, когда со стороны парковки наступает тень и резко преграждает мне дорогу. Ветер бросает в лицо волосы, и пока я пытаюсь убрать их с глаз и вернуть себе способность видеть, подошедший человек цепляет мне на руку какой-то браслет. Приглушенно щелкает магнитный замок, и я машинально смотрю вниз на свое запястье.
– Что это? – поднимаю веки и сталкиваюсь взглядом с Киром.
От растерянности не получается ни удивиться, ни возмутиться.
– Смарт-часы, – поясняет вроде как ровно, но смотрит так, будто со мной что-то не так.
Вижу, как расширяются его глаза, а следом и сами зрачки. Снова Бойко пялится на меня, не моргая.
– Зачем? – пытаюсь сорвать «подарок».
Но не тут то было! Парень перехватывает мои руки и разводит их в сторону.
– Давай только не выделывайся, окей? – бросает в своей обычной манере. Грубо и нагло. – Так надо.
– Сейчас же отпусти меня!
Только выдвигаю это требование, в этот же момент навязанный презент принимается тонко пищать и вибрировать. Кирилл реагирует быстрее, чем я успеваю сделать очередной вдох – освобождает мои запястья и отходит на два шага назад.
– Все нормально.
– Что происходит? – недоумеваю, глядя на прибор, как на часовую бомбу.
– Не снимай, – выдвигает достаточно жестко, чтобы я по новой взбесилась.
– Почему эта ерунда пищит?
– Неважно. Просто успокойся. Дыши. Я не трогаю тебя, видишь? – поднимает руки, как будто сдаваясь.
И до меня, наконец, доходит. Он, черт возьми, измеряет мой пульс! И этот писк означает, что тот у меня подскочил выше какой-то там отметки. Именно поэтому Бойко отошел. Только поэтому… Переживает из-за моего сердца. Узнал про искусственный клапан, и вот… Я, конечно, и раньше комплексовала из-за своей неполноценности, но с Киром этот дефект ощущается настолько постыдным, что мне просто в ту же секунду умереть хочется!
Рвано выдохнув, срываю долбаный прибор с запястья и, шагнув к парню, пихаю ему его в грудь. Он машинально ловит.
– Я не калека!
Горло дерет от резкого выкрика. А глаза заполняются слезами. Не знаю, как на это реагирует Бойко. Я его не вижу – картинка плывет. Совершив судорожный вдох, разворачиваюсь. Залетаю в подъезд и бегу вверх по лестнице. Слышу, что Кирилл несется следом, и прихожу в панику. Если не успею открыть и закрыть дверь? Несколько раз спотыкаюсь и чуть не сбиваю Виктора Степановича.
– Куда? – восклицает старичок, хватаясь за перила.
У меня нет времени извиняться и что-то объяснять. А вот Кира он, кажется, задерживает.
– Так-так… Молодой человек! – слышу, как отчитывает.
– Не сейчас!
– Стой ты! Давно обещал? Давай, пойдем. Поговорим.
Достигаю двери и пытаюсь попасть ключом в замочную скважину. С третьей попытки мне это удается. Ныряю в прихожую и быстро закрываю за собой дверь. Подтягиваясь на носочки, припадаю к глазку.
Пусто.
Неужели ушел?
С шумом выдыхаю. И снова понять не могу, что за чувство преобладает. Облегчение или разочарование?
Сердито швыряю сумку и устало волочусь в ванную. Умываюсь прохладной водой и смотрюсь в зеркало. Бледная. Глаза воспаленные.
Черте что! Только второй день, как вышла на учебу, а Бойко уже превратил мою жизнь в хаос. Злюсь! Но это не помогает упорядочить чувства. Наоборот, усиливает все эмоции. Кажется, поднеси кто ко мне спичку – взорвусь.
– Можно мне нервничать! Испытывать эмоции – нормально. И я не собираюсь избегать всего, что заставляет мое сердце биться чаще!
– Я прошу тебя думать о своем здоровье. От этого зависит твоя жизнь, – настаивает мама.
– Вот еще! Если я стану роботом, разве это будет считаться жизнью?
И вот… Кирилл туда же! Считает меня инвалидом. Осторожничает. Пытается контролировать. Думаю об этом и задыхаюсь от боли. Впервые сталкиваюсь со столь сильной мукой. Она разрывает мне душу. Когда Бойко заявил, что я ему не нужна, и откровенно послал – и то так больно не было. Даже тогда. Нет ничего хуже, чем ощущать себя ущербной.
Я, конечно, борюсь. Плакать из-за него? Вот еще!
Разогреваю вчерашнюю пересоленную рыбу. Упрямо давлюсь ею. Зато слезы списать на это можно. Катятся по щекам из-за соли, конечно! Слишком много ее. Вот и все. Приходится даже взять один из маминых любимых питьевых йогуртов. Заливаю его внутрь себя в несколько подходов. Быстро убираюсь и снова направляюсь в ванную.
Все с таким отрешением делаю, будто и не я это вовсе. Словно со стороны себя вижу.
Принимаю душ. Надеваю пижаму. Расчесываюсь. Сажусь за отработку домашнего задания. Без особых проблем справляюсь со всем. Немного огорчаюсь тому, что слишком быстро заканчиваю.
Около восьми часов, когда я раздумываю, что посмотреть, поступает обычный звонок от мамы.
– Поела?
– Да.
– А девочки еще не пришли?
– Уже в дороге. Звонили перед тобой, – бессовестно лгу я.
– Хорошо, – одобряет мама. Выдерживает небольшую паузу и выдыхает уже тише: – Мне пора. Сладких снов, ангел.
Отключается, прежде чем я успеваю ответить. Я пару секунд бесцельно смотрю на телефон. А потом… Знаю, что не следует, и все же зачем-то проверяю сообщения. Будто я могла что-то пропустить! Нет, все чисто. Ни одного нового.
Вот и прекрасно! Никаких больше штрафных. И вообще ничего я ему не должна.
Включаю первый подвернувшийся сериал. С некоторым колебанием смотрю на балконную дверь. В комнате душновато. Мама пока не разрешает включать кондиционер. Но на проветривание ведь ограничений не было. Уже практически конец мая. Впущу вечернюю прохладу и прикрою.
Так решаю и так делаю.
Только вот едва забираюсь под одеяло, меня тут же начинает клонить в сон. И я не могу ему сопротивляться. Понимаю, что стоит подняться и закрыть балконную дверь, но и на это у меня нет сил.
Не знаю, сколько времени нахожусь в отключке. Пробуждаюсь от прикосновения. Прохладные шероховатые пальцы медленно и практически невесомо мажут меня по щеке, подбородку… Подбираются к губам.
«Просыпайся уже, Центурион… Все веселье проспишь…», – всплывает у меня в голове до того, как сознание окончательно проясняется.
Вздрагивая, покрываюсь мурашками. И, окончательно выдавая себя, шумно хватаю губами воздух. Пальцы замирают там же.
– Только не ори, – шепчет Кирилл где-то совсем рядом. Ощущаю его тепло. Вдыхаю запах. – Не ори, слышишь?
Ну, уж нет!
Именно это я и делаю – втягиваю в легкие побольше воздуха и кричу.
Глава 6
Для тебя так важно получить свое! Быть первым! Настолько?!
© Варвара Любомирова
Кричу, но недолго. На самой высокой ноте Кир зажимает мне рот ладонью и придавливает мою голову к подушке. Я резко распахиваю глаза и со страхом наблюдаю за тем, как лицо парня медленно, но неумолимо приближается к моему лицу.
Чего я боюсь? До конца не понимаю. Знаю, что физически Бойко меня не обидит. Но есть во всем этом что-то опаснее и страшнее физической боли… Сердце раздувается и принимается безумно громыхать о грудную клетку. Отдается этот стук во всех уголках тела. А особенно шумно становится в голове.
Кирилл бегло проходится языком по своей верхней губе, наклоняется и выразительно тянет носом воздух рядом с моей шеей. Дернувшись, я упираюсь в его грудь ладонями. Уже это прикосновение опаляет и запускает под кожу иголки. Но я ведь помню, что если прикоснется губами, будет еще хуже.