Я услышала, как девушки стали возмущаться, кричать, чтобы кто-то там вышел. Я уже, было, тоже хотела выйти и посмотреть, что там такого произошло, как услышала грозный раскатистый бас, который прошелся по всему помещения.
— Everybody get outta here! (Пошли все вон!) — к моему ужасу, я узнала этот голос, который произнес фразу на чистейшем английском. Он принадлежал Чернову.
От звука его шагов, которые приближались к моей кабинке, меня кинуло в жар, а после в холод. Я даже боялась думать о том, почему он ворвался сюда. Неужели он всё-таки все понял? Неужели… Нет! Мне нельзя было даже допускать этой мысли!
— Ты мне ответишь, что с тобой происходит? — тон его голоса явно не давал повода для радости. Чернов был зол и взбешен. И это не играло мне на руку.
“По уши в дерьме” — наш лозунг? — Внутренний голос, как всегда, не вовремя дал про себя знать.
Не знаю, сколько у меня было времени. Наверное, не более пары секунд, но я все же обвела глазами закуток и убедилась, что ему ничего не бросится в глаза. Что ничего меня не выдаст.
— Ничего со мной не происходит, — пусть это и прозвучало наигранно, зато я справлялась как могла, учитывая обстоятельства.
— Не держи меня за идиота, девочка, — Чернов становился несдержаннее. Так бывало каждый раз, когда он понимал, что его хотели обвести вокруг пальца, — ты мне явно что-то не договариваешь…
— А как по мне, я тебе сказала все…
— Тогда что-то я не понял… по какой причине ты уже второй раз за битый час несешься в туалет с приступами тошноты?!
Его природная наблюдательность именно сейчас была никак не к месту. Может, это ему как-то помогало в бизнесе, но лично мне вредило.
— Жаль, что ты местами притормаживаешь, — я наконец-то воспряла духом и вышла из кабинки, попутно оттолкнув мужчину плечом. Как могла, старалась показать свое пренебрежение, — потому что пару раз я тебе уже об этом, не то что намекала, а говорила открытым текстом…
— Будь добра, тогда повтори снова…, - он не сдавался и пошел за мной. Сверлил взглядом и всматривался в каждое действие.
И это его пристальное внимание меня сильно беспокоило.
— Ладно, — кивнула и принялась мыть руки, — я тебе уже сказала, что твоё присутствие в принципе вызывает у меня отвращение. И за эти два месяца я уже немного успела от тебя отвыкнуть и прийти в себя как тут… ты суешь свой язык в мою глотку…
— То есть ты хочешь сказать, что это все? — он снисходительно улыбнулся. И когда я закончила мыть и вытирать руки, взял меня под локоть и вывел из туалета.
Как бы я ни пыталась, а высвободиться не получалось.
— Конечно, это все, а что может быть еще? — спросила вроде как невзначай, а сама замерла внутри. Надеюсь, в другой жизни актриса из меня была отличная, потому что я взывала к своим актерским навыкам, как и к тому, чтобы Глеб как можно дольше ни о чем не догадался.
— Не знаю…, - ответил он не сразу и как-то слишком отстраненно и задумчиво, — сегодня прилетим домой, а завтра вызовем тебе врача. — От сказанных им слов мне стало дурно. Если бы Глеб не продолжил меня тащить вперед, я бы как вкопанная осталась стоять на одном и том же месте, — вот он пусть и скажет есть ли… что-то еще…
— А… как мы полетим? — в голову пришла неожиданная мысль, — я не ношу с собой паспорт…
Это была моя спасательная соломинка. Если пропустить сегодня рейс, и отвлечь как-то Чернова, то возможно у меня бы появилась возможность незаметно улизнуть и раствориться в этой стране. На этот раз спрятаться лучше, так, чтобы Глеб меня не нашел.
— Не переживай, — мне совершенно не понравилось то, как он это сказал, — я ношу с собой твой паспорт.
И больше немедля ни секунды, Чернов достал из кармана свой и мой паспорт и положил на стойку регистрации международных вылетов.
— Помни, что я сказал тебе о твоем дружке. Его судьба в твоих руках, — как бы эпично и высокопарно это не прозвучало, но мне было совершенно не смешно и до жути страшно.
Если он заберёт меня обратно домой и все это время я буду находиться при нем, как мне скрывать свою беременность?
— Ну, как, соскучилась? — спросил Глеб словно издеваясь.
И откуда у него только остались силы шутить после крайне отвратительного перелета, во время которого мне хотелось просто сигануть вниз с этого самолета и разом прекратить мучиться?
Мне все труднее удавалось побороть в себе острое желание чем нибудь огреть по голове этого ублюдка. Уж слишком много его было. Уж слишком довольно он улыбался. И уж слишком сильно он меня выбешивал!