— Очень опасный, Ди. Поэтому ты будешь в безопасности только здесь. Рядом со мной.
Между нами расстояние в несколько метров. Хочется, чтобы Хан обнял меня, успокоил, отругал немного, пряча за грубостью настоящую заботу, как это было раньше. Но сейчас он лишь кивает мне, смотря куда-то сквозь моё лицо.
Меня словно нет. Так больно…
— Всё будет хорошо, Ди.
Мне кажется или его голос немного потеплел?
— Мне нужно идти, — и уходит.
Глава 3
Темирхан
Три года пошли Диане на пользу. Гордая и ещё более желанная. Стала взрослее, привлекательнее и острее, что ли?
Каждый взгляд полосует, как опасной бритвой. Так глубоко и безнадёжно остро, только успевай подставлять ладони под фонтан эмоций.
Но нужно себя в руках держать.
Ди меня ненавидит люто. Да и я её не должен любить.
В особенности за последнюю выходку!
Никто, кроме нас двоих, не знает, что та стычка в доме Клима не была последней. Потом мы ещё раз с Ди разговаривали.
Ухмыляюсь. Разговор был так себе.
На грани сумасшествия и желания дрочить рукой, слушая её сладкий, медовый голосок. На грани срыва и намерений послать всё к чертям, лишь бы знать, что она — моя.
Даже семейные намерения побоку.
Да ну какой из меня семьянин?
Всю жизнь промотался чёрт знает где, а потом на меня свалилась раскабаневшая от беременности, ставшая ещё более капризной Люська.
Как наказание свыше — нехуй было играть в прятки, стоило быть откровенным, хотя бы перед собой.
Но сам же нажил себе проблем. Сам. Никто меня в это дерьмо с головой не толкал.
И расхлебывать должен тоже сам…
Вот только мысли, как и прежде, кипятком ошпарило от образа дочери друга.
Так сильно…
Как только Клим свинтил с радаров поблизости и основался жить за бугром, он чуть подостыл и даже извинился, что убить меня хотел.
Да засунул бы он себе в зад извинения!
Мне не он был нужен, а дочка его. Которая, с лёгкой руки Клима и рассказов о прошлом, меня насмерть возненавидела.
И хоть сколько Диану убеждай, что между мной и её мамой не было ничего, даже мысленно так глубоко в неё нырял, не поможет. Дианка смертельно обиделась.
В особенности за то, что сделал другой выбор и решил связать жизнь с бабой, которая от меня родить должна.
Как ни крути, но для меня все те, что с сиськами и задницами, лишь бабы, сколько бы им лет не было, а вот Ди — особняком, выше всех.
С момента нашего последнего разговора почти целый год прошёл, прежде чем состоялся мой разговор с дочерью друга.
В тот день Люська родила. Клим меня поздравил.
Хотелось и голос Дианки услышать, но я умом понимал, что ей будет неприятно и тяжело. Да и папаня опять же, настороже дежурит.
Не-а, тогда даже краткий обмен фразами с Ди казался чем-то нереальным.
— Здоровяк, весь в тебя! — поздравил меня Клим.
Честно говоря, я и сам не понял тогда: в меня ли родившийся от Люськи сын или не в меня.
Рождению сына я был рад, но от всего остального нажраться хотелось в усмерть.
Собственно говоря, я так и поступил: отправился по кабакам. Не понимая, то ли праздновал рождение сына — грандиозное событие для каждого мужика, то ли поминал свою жизнь — она начала мне казаться безнадёжно просратой.
Звонок от Ди раздался очень поздним вечером, когда я уже не мог отличить, что льёт мне бармен, и даже в глотке от спиртного не пекло.
Номер был неизвестным, но голос Ди я узнал сразу же.
Столько времени с того момента утекло, а я помню всё, как будто сейчас это было, и даже хмель не помог забыть.
— Хан?
Тишина. Гулкая, аж в башке зазвенело. И только её дыхание — частое и сладкое-сладкое.
Молчал. Язык резко в морской узел завязался. Не от многочасовой пьянки, но от всей ситуации.
— У тебя сын родился. Поздравляю, — снова длительная пауза. Потом с обидой и слезами в голосе. — Ну, чего ты молчишь?! Совсем меня слышать не хочешь?
— Хочу, — ответил хрипло. — Только…
— Только теперь ты женатый и семейный мужчина. А я? Кто я для тебя?! — спросила с обидой. — Просто секундное развлечение?
— Нет. Ты — лучшая, Ди. Особенная. Поэтому всё так хуёво и сложно.
— Ничего сложного нет. Если знаешь, чего хочется. Я знаю, а ты?
От её слов меня начало жечь изнутри с такой силой, что весь алкоголь за секунду выветрился.
Оторвал голову от барной стойки.
Ещё секунду назад она была тяжёлой и гудящей, а сейчас — лёгкой и звонкой. Как стёклышко.
Отрезвин такой вышел, конкретный. Весь хмель вышибло по одному щелчку. По одному слову!
— Ты играешь очень опасно, Ди!
Шмякнул денег на стойку бармену, щедро, с огромными чаевыми и вышел покурить на улицу.