Постучав в квартиру Старицкого, я напустила на себя грозный вид и приготовилась врубать свои актерские способности на полную мощность.
За четыре с лишним года дружбы мы с Артемом выработали несколько рабочих планов, как избавляться от моих нежелательных ухажеров и его надоедливых девиц.
Дверь отворилась, и на пороге показался друг в одних трусах. Вид у него был помятый. Светлые, обычно аккуратно уложенные гелем волосы, напоминали гнездо, а лицо буквально кричало о том, что его хозяин вчера много пил.
- Давай по-быстрому, - вместо приветствия бросил Старицкий, запуская меня внутрь.
Уверенным шагом я прошла в квартиру, и, прокашлявшись, завопила:
- Артем! Ты что, не один?!
Старицкий беззвучно указал пальцем в направлении своей спальни, и я двинулась туда. Как я и ожидала, моему взору предстала картина маслом: на кровати сидела обнаженная девица с огненно-рыжими волосами и выпученными от удивления глазами. Она растерянно прижимала к груди одеяло, пытаясь прикрыть наготу, и вопросительно смотрела на меня.
- А ты еще кто?! - заверещала я, хватаясь за сердце. - Артем, кто она?!
Девица оказалась не из робких и с вызовом ответила вопросом на вопрос:
- А ты кто?
- Я?! - сделала вид, что задыхаюсь от негодования, а затем вложила в свой голос здоровенную порцию обиды. - Я его жена!
Лицо рыжеволосой вытянулось, и она перевела взгляд на Старицкого. Тот стоял у стены, всеми силами изображая смущение и скорбь.
- Ты не говорил, что женат! - рявкнула девица, комкая одеяло на груди.
- Прости, я... - промычал Старицкий.
- Как ты мог?! - с бешенной экспрессией страдала я. - Два года брака коту под хвост! За что мне это?! За что?!
- Простите, - буркнула рыжеволосая и, обращаясь к Артему, добавила. - Ну ты и скотина!
Когда через несколько минут оскорбленная гостья покинула квартиру, Старицкий закрыл за ней дверь, развернулся ко мне и со смехом спросил:
- Гореть мне в аду, да?
- Еще спрашиваешь, - усмехнулась я, направляясь на кухню. - Но не переживай, я составлю тебе там компанию, поэтому скучно точно не будет.
Я открыла холодильник и стала оценивать его содержимое на степень съедобности. Остановив выбор на палке колбасы, я отошла к столу.
- Сегодня у тебя прям экзотика, на рыженьких потянуло? - поинтересовалась я, нарезая хлеб.
- Ага, люблю разнообразие, - Старицкий упал на стул и принялся жадно пить воду прямо из фильтра. - А мы с тобой, оказывается, уже несколько лет женаты? В прошлый раз был только год.
- С тобой день за месяц, - хмыкнула я, предлагая Артему наспех сделанный бутерброд.
Друг поморщился и отказался. Должно быть, похмелье убивало в нем всякий аппетит.
- Вчера узнал, что моя бывшая вернулась в Россию, - с желчью в голосе поведал он.
В прошлом Старицкого было бесчисленное количество девушек, но "бывшей" он называл только одну. Ту самую дочь папиного бизнес-партнера по имени Алиса. Последние четыре года девушка жила и училась в Англии.
- Да? И что? - чавкая, поинтересовалась я.
- Прикинь, она опять сошлась с тем самым мудозвоном, ради которого меня кинула, - в голосе друга звучала обида.
- Ну, так это же хорошо, Тёма, - попыталась подбодрить его я. - Теперь ты по крайней мере знаешь, что тебя отшили не из прихоти, а из-за большой любви.
Старицкий иронично приподнял брови и неодобрительно покачал головой, давая понять, что мое утешение не работает.
- Нет, вот я не понимаю, че ты загоняешься из-за этого? - заявила я. - Ты же даже не любил эту Алису.
- Я не загоняюсь. Просто бесит, что люди, которых я терпеть не могу, счастливы. Будет отстойно, если эти твари поженятся и нарожают кучу детей, - скривился он.
Знакомьтесь, мой лучший друг: мизантроп, эгоист и просто неприятный человек.
- В этом весь ты, - улыбнулась я, потрепав его по волосам.
- Эй, не трогай меня, у тебя руки жирные! - Артем брезгливо отодвинул мою ладонь, за что получил знатный щелбан по лбу.
- Ты себя в зеркало видел, бомжара? Вряд ли мои жирные руки усугубят ситуацию! - ответила я, садясь на стул.
Обычно Старицкий являл миру образец ухоженного человека: идеально выглаженная одежда, аккуратно уложенные волосы, гладко выбритые щеки. Он держался в обществе с долей легкого снобизма и часто производил впечатление надменного говнюка, которым, по большому счету, и являлся.
Однако, несмотря на внешнюю высокомерность, в душе Тёма был неплохим парнем. На него можно было положиться в трудную минуту, он умел слушать, а самое главное - никогда не осуждал. Ему можно было признаться в совершенно ужасных поступках и не встретить в его глазах ни капли порицания. Он спокойно принимал даже самые неприглядные стороны жизни и ничему не удивлялся.