Я обожаю выбирать всякую мишуру, гирлянды, елочные игрушки.
А тут что меня ждет? Дождики-хуеждики? Даже повторять гадко. От совместных покупок с Амиром точно возненавижу любимый праздник. Буду потом от всего новогоднего как от проклятья шарахаться.
— Знаешь, я устала, — выдыхаю наконец, пристегиваю ремень безопасности. — Голова раскалывается. День был ужасный, босс постоянно меня нагружает, придумывает разные задания. То одно, то другое. Я бы хотела лечь спать пораньше.
— Понял, — хмыкает, мрачно прибавляет: — Разберусь.
— С чем ты разберешься? — мой голос от тревоги на шепот срывается.
— С боссом твоим, — холодно усмехается. — С кем же еще?
— И как, — закашливаюсь. — Как ты планируешь это осуществлять?
— Ну, — пожимает здоровенными плечами, одним движением вызывает во всем моем теле ледяную волну ужаса. — Заказывай. Могу ногу ему сломать. Или руку. Пусть отдохнет в больничке. Некогда будет мозг тебе парить.
— Не надо, — выпаливаю сдавленно. — Пожалуйста, не нужно.
От любого другого человека я бы приняла подобное высказывание за шутку, но от Амира это выглядит реальной угрозой. Сладким обещанием, которое он за секунду претворит в жизнь. Достаточно вспомнить про то, как легко всадил кулак в рожу Андрея или как практически насмерть забил «Лютика». Ему закон не писан, тормоза давно сорваны. Прет как танк, напролом.
— А чего он тебя прессует? — спрашивает неожиданно жестко. — Какого хрена задания раздает?
— Я же работаю, — выдаю медленно. — Это нормальная часть работы. Вот и все. У других точно такое положение.
— Не знаю, — кривится. — У моих подчиненных башка не трещит. Довольные ходят. От счастья трескаются. А ты дерганная вся. На измене, на стреме вечно.
Конечно, у тех громил башка не трещит. Они же отбитые отморозки. О чем им вообще переживать и рефлексировать? О том, что мало кого за день покалечили? О том, что по случайности кого-то не добили?
— Выкладывай, — вдруг требует Амир.
Смотрю на него с немым вопросом.
— Опять, — мрачнеет амбал. — Глазища вылупила. Рот нараспашку. Губы дрожат. Такое чувство, будто я тебе болт в глотку всадил.
Вздрагиваю всем телом. Кажется, кровь внутри больше не течет.
А потом к своему глубочайшему ужасу замечаю реакцию громилы. Несмотря на холод за окном он сейчас в одной лишь белой рубашке, еще и рукава закатаны до локтей, поэтому отлично видно как набухают вены, как бугрятся мускулы, будто чистой яростью наливаются.
Вжимаюсь в сиденье, боюсь лишнее слово вымолвить.
— Гребать, — грубо бросает Амир. — Это я на тебя так действую?
— Н-нет, — роняю судорожно, отлично понимаю, насколько лживо звучит подобный ответ.
— Видишь меня и от страха ссышься, — заключает, обдавая арктическим льдом. — Я же чувствую.
— Прости, я…
— Я же сказал, — обрывает. — Четко обозначил. Насильно никого не трахал. Начинать не намерен. В чем проблема тогда?
— Все нормально, — только зубы дико стучат.
Бьет по тормозам. Включает «аварийку» и прямо посреди дороги останавливает автомобиль.
— Вранье терпеть не стану, — заявляет хрипло.
И за горло меня берет. Вроде легонько совсем, едва ощутимо. Пальцы чуть кожи касаются, но от этого небрежного прикосновения сразу позвоночник разрядом тока простреливает.
— Говори, — требует Амир. — Что не так делаю?
Господи. Все! Абсолютно! Вот это например. Под его странной и жуткой лаской обливаюсь потом.
— Отпусти, — шепчу глухо. — Пожалуйста.
Подчиняется. Однако пристального взгляда с меня не сводит. Дьявол, теперь еще хуже становится. Он словно в душу пробирается, проникает в плоть, пропитывает кровь. Да черт побери, точно второй кровью по моим жилам разливается.
Мрак. Кошмар. Бесконечный ужас.
— Мой первый раз, — роняю тихо. — Я представляла совсем иначе. Понимаю, сама дала на все согласие, сама виновата. Но черт, я как будто каждый раз ожидаю… повтора.
— Я же остановился, — тихо произносит он. — Я же все прекратил.
Но это ничего не меняет. Ничего. Совсем. Не так я хотела невинности лишиться. Не под чужим мужчиной. Еще и грубо, жестоко, по-животному. Как молотом внутрь врезался.
— Клянусь, — сухо выдает Амир. — Силой тебя не возьму. Только если сама придешь и попросишь. Все. Нечего тебе дергаться. Как друзья живем.
Почему я не верю ни единому слову? Черные глаза правду выдают. Жадные, алчные, ненасытные. Разве можно так смотреть? Не прикасаться, просто оценивать и давать полное ощущение, будто трахаешь.