Он склоняется и губами стирает слезы с моих щёк. Никакого ответа не даёт. Зацеловывает до умопомрачения. Изгоняет мысли, утоляет печаль. Заставляет позабыть о гнетущей тревоге. Этот мужчина опять порабощает меня.
Я принадлежу ему. Безраздельно. Всецело. Каждой клеткой. Душой и телом. Каждой каплей крови. Плотью. Костьми лягу ради него. Не изменю. Не предам.
А он? Он продолжает молчать. Оберегает. Ограждает. Но легче от осознания логичности его действий не становится.
Неужели полагает, будто я слишком слаба? Дьявол, а что если он прав?
+++
Мои занятия продолжаются. Наступает черёд более подробного изучения некоторых тем. Обсуждаются вопросы воспитания детей. Наследников клана. Различные особенности и тонкости. Слушаю не слишком внимательно. Отвлекаюсь.
Меня опять одолевает тошнота. Пожалуй, стоит наведаться к врачу. Какой смысл держать в секрете вероятную беременность? А если дело не в ребёнке, то стоит лучше следить за здоровьем. Вдруг у меня гастрит? Нельзя запускать. Надо оставаться в хорошей форме.
- Мальчика забирают, - доносится до моего разума обрывок фразы. – Мать никогда не сумеет воспитать его должным образом, поэтому обучением наследника занимаются мужчины.
- Забирают? – переспрашиваю на автомате. – В каких случаях?
- Во всех, - улыбается женщина, невозмутимым тоном повторяет: - Когда завершается период грудного вскармливания, ребёнка забирают.
- В смысле «забирают»? – недоумеваю. – Что это значит?
- Если рождается девочка, то она остаётся с матерью, - поясняет учительница. – Однако мальчика, тем более наследника, должны воспитывать мужчины. Господин Амир хочет назначить наследника сразу, поэтому вашего первенца отправят в лучшую школу...
- Подождите, - прерываю. – Какая школа? Если такое происходит сразу после грудного вскармливания, ну когда молоко уже не требуется, то ребёнку примерно год. Два года? Разве школы принимают детей такого юного возраста?
- Это не та школа, которую вы посещали здесь, - продолжает ровно. – Совсем другое заведение. Там мальчики превращаются в настоящих воинов под строгим надзором воспитателей. Условия спартанские. Но только так и должен расти мужчина. Женская ласка его испортит. Особенно если речь идет о наследнике клана. О будущем главе. Поверьте, многие родители стараются отправить туда своих детей. Чем раньше, тем лучше. Великая честь.
- Не понимаю, - бормочу глухо. – Выходит, я не увижу своего сына? Рожу, а через год у меня отнимут ребенка? Отправят его неизвестно куда?
- Нет, - милое и приятное выражение лица никак не изменяется, реальная маска. – Будет возможность для посещений. Все зависит от конкретного случая. Некоторые родители навещают сыновей по праздникам, некоторые раз в месяц или по выходным. Уверена, господин Амир найдет оптимальный способ решения данного вопроса.
Мое сердце стрекочет. Дико, яростно. Мое сердце практически обрывается, срывается в мрачную бездну отчаяния.
Господин Амир. Господин. Амир.
Я должна поговорить с ним. Срочно. Прямо сейчас. Какого черта тут вообще происходит? Ладно, первая жена. Ладно, третья. Не важно. Но что за дьявольщина разыгрывается в отношении моего ребенка?
Глава 10
- Давно пора разломать чертову доску, - говорю я. – Гребаная комедия затянулась. Мы должны действовать. Сейчас. Хватит ждать. Задолбало. Строим планы, лясы точим, а в реале тупо тянем енота за хер.
- Такие дела быстро не делаются, - бросает Ахметов. – Сам понимаешь, второго шанса нам никто не даст. Надо бить наверняка. Собрать ресурсы, разработать стратегию. Куда торопиться?
- Догадайся, бля, - мрачнею.
- Не вижу проблемы, - хмыкает. – Договорной брак – не худший вариант. Ты и прежде женился по приказу деда. Что изменилось? На собственность Гаджиевых найдется куча желающих, а у тебя реальный шанс все прибрать к рукам. По закону, по правде. Без лишнего напряга. Вот и пользуйся.
- Охренеть, - рявкаю. – Серьезно? Не догоняешь? Раз там такой лакомый кусок, то сам невесту забирай. Я уступаю дорогу. Двигай. Вперед.
- Я не из тех, кто вяжет себя брачными узами, - зубы скалит.
- А я из тех, кто хочет только одну жену, - отрезаю.
- Ты получил приказ, - заявляет резко. – Надо напомнить, что происходит с теми, кто бунтует? У нас хватает других дел. Это мелочь. Еще разберешься. Или готов начать конфликт? Рискнуть всем? Вломиться в пекло? Валяй, ставь на удачу.
Молчу. Кулаки сжимаю. Тошнотное чувство. Мерзкое. Склизкое. По венам растекается отупляющее бессилие. Ничего не могу сделать. Совсем ничего. Из этого болота нельзя выбраться. Сегодня – нельзя. Надо сглатывать и подчиняться, плясать под чужую дудку. Другого пути не существует. Ладно бы моя жизнь на кону. Ладно бы наша империя. Но здесь суть глубже. Под угрозой любимая женщина. Первая и последняя. Единственная.