Они вполне могли взять отдельные номера, могли провести эти дни каждый сам по себе, а потом отправиться вместе в аэропорт и сесть на самолет до Золотого берега. Ведь так?
«Но тогда почему ты этого не сделала?» — спросил внутренний голос.
Ответить было нетрудно: она хотела быть с ним.
— Пойдем гулять, — решила Мишель, когда Никос спросил ее за завтраком, что они будут делать в первой половине дня. Их самолет вылетал после обеда.
— Кафе, магазины и?..
— И вообще, — улыбнулась Мишель.
Они взяли такси и провели несколько приятных часов, гуляя по набережной и останавливаясь у лавочек с разложенными перед ними на лотках товарами, неторопливо поели в приглянувшемся кафе, и наконец пришло время возвращаться в гостиницу, брать свои сумки и ехать в аэропорт.
Состояние Мишель становилось с каждым прошедшим часом все нервознее. Прекрасные дни подходили к концу.
— Спасибо, — тихо сказала она, стоя рядом с Никосом в ожидании багажа по прилете. — Это был чудесный отдых.
Вид у нее был не слишком веселый. Никос помрачнел. Понятно, почему. От этого Джереми можно ждать чего угодно. А вот поведение его родителей, которым он то и дело подкидывает новые проблемы, просто необъяснимо.
Заметив обе сумки на движущейся полосе, он взял их и пятью минутами позже уже выводил свой большой «БМВ» с резервной автостоянки.
— Я позвоню, хорошо? — проговорила Мишель, когда они добрались до пентхауса.
— Давай, звони. Я посижу часок в кабинете. Мишель позвонила матери, оставила послание для Эмилио и пошла в спальню распаковывать вещи.
На следующее утро она приехала в галерею рано и к полудню покончила почти со всей бумажной работой. На ланч она выходить никуда не стала, съела, сидя за рабочим столом, сандвич, запивая его минеральной водой.
Предпраздничные приемы и обеды уже шли вовсю, и сегодня ей и Никосу предстояло присутствовать на таком обеде, который давали отец Мишель и его партнеры, в «Шератоне».
Вернувшись в пентхаус в шестом часу, Мишель быстренько приняла душ, подкрасилась, убрала волосы, надела синее облегающее платье, сунула ноги в туфли на шпильках и подобрала под цвет вечернюю сумочку.
— Идем?
— Сначала я хочу тебе что-то сказать. По ее лицу пробежала тень.
— Что-то случилось?
— Сегодня рано утром Джереми и его родители покинули Австралию. Их дом выставлен на продажу, офис Эмерсона закрыт.
— Слава Богу, — выдохнула Мишель.
— Говорят, они планируют поселиться на Майорке.
Значит, все кончилось! Мишель просто не верилось. Больше не нужно будет оглядываться, всматриваться в каждую мелькнувшую тень, вздрагивать от неожиданных звонков.
Никос смотрел, не отрывая глаз, как меняется выражение ее лица.
Так ведь… Озаренная осознанием того, что из этого следует, Мишель почувствовала, как на нее наваливается страшная тяжесть. Ну, конечно, защита Никоса больше ей не понадобится. Должна ли она поблагодарить его и убраться из его жизни? А он, отпустит ли он ее?
— Новость уже распространилась, строятся всякие догадки, — спокойным тоном продолжал Никос. — Я решил, тебе лучше узнать об этом от меня, чем от кого-то еще вперемешку со всякими выдумками.
— Спасибо.
Он словно видел воочию, как она отдаляется от него, замыкается в себе и душа ее мечется в смятении.
— Пожалуй, надо идти, — проговорила она радостным голосом. — Матап сказала — в полседьмого.
Шел уже седьмой час.
Вечер был чудесный, но Мишель до самой гостиницы ни разу не взглянула на темно-синее небо и ничего не видела и не ощущала.
Ехали они недолго. У гостиницы «Шератон» Никос оставил машину на попечение гостиничного служащего, который должен был отогнать ее на парковку.
Теперь предстояло войти внутрь и изображать жизнерадостность, а уж чего ей будет это стоить, какая разница?
Мишель ничуть не стало легче оттого, что Саска, как оказалось, пришла вместе с одним из партнеров ее отца. Да в этом и не было ничего неожиданного, если вспомнить, что и Саска, и этот человек были в гостях у родителей на прошлой неделе.
Шампанское на пустой желудок было не самым лучшим решением, ей лишь окончательно расхотелось есть, несмотря на великолепное меню. В то время, как все быстро опустошали свои тарелки и снова их наполняли, Мишель удалось проглотить лишь немножко салата.
Она с живой заинтересованностью вступала в разговор, слушала и отвечала, через минуту уже не в силах вспомнить, о чем шла речь.