Потому что, тянет, блин, по-прежнему как магнитом, и хочется снова увидеть, ощутить, почувствовать и просто тупо держать ее в своих руках.
Потому что только моя она, блин, моя и больше ничья.
Не помогают ни самовнушения, ни остальная хренотень, которой обычно спасается от депрессии мой искушенный в этих вопросах брат.
Все впустую.
И не легче мне, что бы не делал, чем бы не пытался занять свой мозг или тело, нихрена ни капли не легче. Только хуже, хотя кажется в моменты, куда уже хреновее.
Но, видимо, полного дна я все-таки еще не достиг.
Походу недостаточно еще прилетело.
Поэтому я выхожу из дома, и, как долбаный наркоман, снова ищу с ней встречи.
…
Я знаю прекрасно, что Арина целыми днями торчит в больнице, даже на занятиях сейчас не появляется. Срываюсь, запрыгиваю в тачку и гоню к ней, чтобы попытаться снова…
Не понимаю, блин, точно, зачем. Хрен ли знает.
Осознаю только, что если не увижу ее сегодня, то просто тупо с катушек слечу и ничего меня от этого шага уже не остановит. Потому что на самом краю итак…
На медленной скорости двигаю по проспекту, стараясь растянуть время настолько, насколько могу. И тут словно разряд током получаю.
Поворачиваю голову, и в этот самый долбаный миг встречаюсь глазами с ее привычным наивным и как всегда слегка испуганным взглядом.
И коротит меня, пипец, как в этот момент коротит. Словно горячей лавой окатывает с ног до головы.
Торможу, едва не задевая бампером ограду, вываливаю из тачки и, пытаясь держать себя в руках, на минималке двигаю к ней.
...
Арина сидит с прямой спиной и смотрит на меня, не дыша и, походу, даже не мигая.
Застыла, в общем, словно античная мраморная статуя. К которой хочется подскочить, схватить за плечи и встряхнуть ее хорошенько. Чтобы мысли о гребаном Володе высыпались все разом из ее головы и больше никогда туда не возвращались.
Но вместо этого я прячу руки в карманы и просто усаживаюсь на стул, расположенный напротив нее.
Пялюсь на ее тонкие пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в кофейную чашку, перевожу взгляд на стакан с недопитым чаем, который оставил на столе кто-то третий. Тот, с кем она здесь сидела до того, как я подъехал.
Поднимаю глаза и смотрю прямо на нее.
- Привет, - разлепляю губы и вбираю каждый звук ее голоса, когда она возвращает мне точно такое же сухое безэмоциональное приветствие.
- Не помешал? - и снова перевожу взгляд на стакан. - Или сейчас кто-то подойдет?
Он?
- Мы…с Лерой встречались, она передала мне конспекты, - произносит отрывистым чуть вибрирующим голосом.
Если Лера, тогда чего, блин, так трястись, словно лист на ветру. Я уже решил, за него уже заочно переживает. Что снова не удержусь и набью ему морду. Будто, блин, за этим прикатил.
- Да мне похрен, вообще, с кем ты встречалась, - задвигаю равнодушным тоном, а сам, как дурак, радуюсь тому, что с девкой сидела, а не со своим гребаным Володей или с каким-нибудь другим залетным хреном.
Пялюсь на нее, подмечая все то, что только могу заметить.
Вид уставший, даже осунувшийся. Слегка похудела с тех пор, когда мы виделись с ней в последний раз. Глаза слегка покрасневшие, будто долго и часто плакала, хотя доподлинно знаю, с теткой ее уже все в порядке, да и было ли вообще что-то серьезное. Значит, из-за него... Хотя от пары ушибов и легких переломов при нормальном уходе еще никто не умирал.
И все же меня, несмотря ни на какие причины, накрывает такой волной нежности к ней. Хочется наплевать на все, усесться рядом, обнять, прижать своего Бельчонка к груди и успокоить.
Сказать, чтобы не волновалась ни о чем. Что я смогу решить все ее проблемы, в чем бы они не заключались. Что несмотря ни на что, сделаю для нее все. Луну достану с неба, если понадобится. Тут все по-прежнему остается. В лепешку ради нее расшибусь.
- Как дела у тети? – только и говорю вместо всех этих слов, что рвутся сейчас из груди, но абсолютно ей не нужны.
Предательница. Двуличная, скрывающая от меня все время реальное положение дел сука. Это все равно, если бы я за ее спиной привел в свой дом какую-то постороннюю девку, пусть даже свою бывшую. Тем более бывшую. И начал обсуждать с ней перспективу наших дальнейших, сука, отношений. Которых в принципе, по одному определению не может уже быть.
- Спасибо, сейчас намного лучше, - отвечает Арина и непроизвольно поднимает руку, чтобы завести за ухо прядь, выбившуюся из прически и красиво обрамляющую ее нежный овал.