- Здесь не глубоко, - только и получается выдавить из себя, - ты… можешь на ноги встать, Арин…
На большее не способен сейчас, захлебываюсь и утопаю в своих примитивных желаниях, пытаюсь хоть как-то их обуздать.
Она же понимает, наконец, что сама держит меня, не я инициатор…
Ногами соскальзывает, но руками не отцепляется. Не отцепляется, твою мать, а залипает на моем лице еще офигенные полминуты, во время которых я испытываю самую настоящую агонию, от того, что абсолютно точно чувствую ее отклик.
А потом снова скажешь, что не привлекаю тебя, да?
- Боже, как я теперь поеду домой…- выдает, наконец, когда я уже на последнем пределе от того, чтобы ее поцеловать.
Вдруг начинает задыхаться, на ее глазах появляются слезы. Знаю, что перегнул. Готов искупить.
- Успокойся, в доме полно новой одежды, - бормочу ей в волосы. Впитывая ее близость и едва не умирая сейчас, настолько она сладкая и желанная.
- Разрулим.
- Ты самый ужасный человек из всех, кого я знаю!
Решает отодвинуться, но после ее слов во мне зреет протест. К тому же периферийным зрением вижу, как к нам приближается Егор.
Блокирую все попытки Бельчонка отстраниться.
- Не дергайся. Ты…просвечиваешь…
Девчонка ахает и замирает без движения.
- Помочь нужна?
Туманов присаживается на корточки около бассейна, а я загораживаю Арину собой.
- Тащи полотенце, - рычу, все еще злясь на него за выходку с танцем. От любого ждал такой подлянки, но не от одного из лучших друзей.
- Уже, - протягивает он требуемое.
- И сваливай.
Хватаю полотенце и помогаю своей девочке выбраться на поверхность. Сразу же обматываю ее, словно в кокон. И вот такую растрепанную, в хлюпающих кроссовках, тащу к запасному входу, скрытому от посторонних глаз.
Она не сопротивляется совсем и позволяет затолкнуть себя в комнату.
- Душ, если надо, чистые новые вещи. Не стесняйся, - скороговоркой выпаливаю я, чуть отступив. – Могу помочь переодеться.
- Отстань от меня, - всхлипывает, размазывая сопли и тут вдруг замирает. Взгляд ее скользит по моим плечам, спускается ниже. Конечно, мою реакцию на нее в мокрой одежде никак не скрыть.
Ее зрачки расширяются, щеки снова начинают алеть.
- Я подожду тебя снаружи, - говорю я, - можешь запереться, если хочешь.
Вываливаю из комнаты, прислоняюсь спиной к стене. Слышу, как щелкает замок.
- Только недолго, недотрога, - ору я, переживая, как бы не раскисла там одна от стресса, - двадцать минут. Иначе дверь выломаю, к чертям.
- Я…я…я не стану здесь задерживаться, можешь не волноваться.
Голос звучит достаточно грозно, и я заметно успокаиваюсь. Отлепляюсь от стены и начинаю стягивать с себя мокрую рубашку.
…
Арина вылетает из комнаты ровно через десять минут. Я к этому времени уже успел переодеться и теперь околачиваюсь около двери, торопливо подгоняя выданное ей время.
- Мой телефон не работает из-за тебя, - набрасывается на меня недотрога, - а еще деньги намокли! И вещи! Кроссовки вообще полностью испорчены. Как же я тебя ненавижу!
- Все возмещу тебе, не кипятись.
- Не надо ничего. Я ухожу отсюда, сейчас же! А ты…ты оставайся!
Бьет меня ладонями в грудь и несется мимо, словно торнадо. Откуда только смелость взялась.
Радуюсь, что не прогадал с размерами. Шмотки сидят на ней словно влитые, подчеркивая все изгибы и оправдывая свою запредельную стоимость. Впрочем, она и в лохмотьях будет смотреться принцессой. Но нравится больше, когда она дорого одета.
- Я даже не могу теперь вызвать такси! – срывается, оборачиваясь ко мне, едва мы оказываемся за воротами.
- Я…я…О, боже, боже мой!
- Я отвезу тебя, Арин, тут без вариантов.
Глаза недотроги сощуриваются, а губы презрительно поджимаются.
- Думаешь, я поеду с тобой после всего? Да я лучше пойду пешком!
И ненормальная, решив проявить, блин, характер, нервно срывается вдоль трассы. Запрыгиваю в машину и двигаю за Бельчонком на малой скорости, ожидая, пока ей надоест валять дурака.
В конце концов я равняюсь с ней, опускаю стекло и пытаюсь образумить.
- Арин, в машину садись.
- Нет, Гордей, я не сяду, - выдает придушенно.
- Не время сейчас показывать характер.
Недотрога молчит. Весь ее вид выражает полнейшее презрение как ко мне, так и к моей настойчивой просьбе.
- Тогда мне придется тебя догнать и усадить силой, - объясняю, словно маленькому ребенку.
- Только попробуй! Я…я…сбегу в лес!
- Окей, сбегай. Только, если я тебя поймаю, я тебя поцелую. В губы. По-взрослому. Идет?
Не вижу, из-за сгустившихся сумерек, скорее осязаю, как по телу девчонки проносится озноб. Или это волна предвкушения?