Потому что этот поцелуй оказывается далеко не таким безобидным, как предыдущий.
Я вцепляюсь в Гордея и пытаюсь возмутиться, но в этот момент его язык настойчиво проскальзывает в мой рот.
Все слова, готовые вырваться из меня, сразу же застревают где-то в горле. Все, что я могу сейчас ощущать, это его дерзкое проникновение и наглое, уверенное исследование моей слизистой, во время которого он заполняет своим вкусом, заставляя меня дрожать, словно в лихорадке, а колени подгибаться.
Кажется, что я срываюсь в бездонную пропасть, а он еще сильнее проникает, подчиняя и заставляя все тело трепетать, будто в удушающей предсмертной агонии.
Я проваливаюсь, и держусь вертикально лишь только на одном волевом усилии. А скорее благодаря тому, что Гордей удерживает и не дает мне упасть.
Боже. Мой первый настоящий взрослый поцелуй.
Здесь. Сейчас. С ним. С мажором, от которого я планировала бежать, словно от огня.
Это…это…непостижимо, нереально, не со мной.
Голова так кружится, что я теряю ориентацию. Поэтому, когда он отрывается от меня, я продолжаю зависать в невесомости, не делая не единой попытки увернуться.
- Я так и думал, - шепчет Гордей, прикусывая мою нижнюю губу и судорожно гладя мои волосы, - что это будет охренительно горячо.
- Ты…ты…
Я стараюсь дышать, стараюсь. Очень хочу облечь свои мысли в слова…Не думать о том, что у меня во рту до сих пор сохраняется его вкус. Вкус мяты, кофе и чего-то опасного, горячего, неизведанного, тревожно волнительного. Переворачивающее с ног на голову все сознание, разделяющее жизнь на до и после.
- Я не...
- Отталкивай, если хочешь. Только сильнее отталкивай, Бельчонок.
Он улыбается дерзкой улыбкой, в глазах стоит вызов.
- Ну! – торопит он. – Давай, смелее. Скажи мне, какой я подонок, что пользуюсь твоей неопытностью. Отталкивай и убегай. Ну же!
Он даже отходит на шаг, предоставляя мне полную свободу действий. Хоть при этом не сводит с меня лихорадочного и какого-то больного взгляда.
Я пытаюсь двинуться, но вместо этого спотыкаюсь и снова лечу ему в объятия. И он сразу же снова целует.
- Охренеть, просто охренеть как, Бельчонок, - шепчет мне на ухо, едва разрывает наш контакт.
Мне кажется, с ним происходит что-то в высшей степени странное. Трясет всего, а глаза в темноте так горят. Он очень горячий, словно его всего температурит.
Да и со мной, если честно, творится нечто подобное.
- Я снова сейчас буду целовать тебя, Арин, - вдыхает мне в рот Гордей, едва успеваю поймать несколько глотков кислорода.
Он зарывается пальцами в мои волосы, приподнимает лицо за подбородок и его губы снова накрывают мои. Мой стон срывается прямо ему в рот, и он возвращает мне его, углубляя и углубляя поцелуй.
Я разрешаю ему целовать себя так, как ему хочется и понимаю вдруг, что сама так хочу его целовать.
Неужели это то самое, о чем предупреждали меня родители и сестра? Когда теряешь голову настолько, что ни о чем другом просто думать не можешь.
Он напирает, а я подчиняюсь. Уже не так боясь, как вначале. Получаю несказанное удовольствие от этого напора, наслаждаюсь каждой секундой нашей близости.
Кайфую от каждого вздоха, прикосновения, стона. Мечтаю о продолжении, о бесконечности, о чем-то большем.
- Безобразие! Прямо на улице!
Сразу следом за недовольным возгласом какой-то женщины раздается пронзительный собачий лай.
Я дергаюсь, словно от пощечины.
Гордей отстраняется, но лишь слегка и крепко перехватывает мои запястья.
- Завидует, - говорит он мне усмехнувшись, - не паникуй.
А потом тянет меня мимо открывшей рот женщины, куда-то вглубь аллеи, подальше от фонарей.
И там он снова заключает меня в объятия и опять целует.
...
- Гордей, проводи, пожалуйста, домой, - прошу я, вконец измученная, как морально, так и физически.
Движения мои рваные, губы горят.
- У нас еще есть полчаса.
- Я не собираюсь целоваться с тобой еще полчаса.
- Да?
Он подталкивает меня к очередному дереву, сам нависает сверху.
Меня пошатывает, словно я пьяная.
- Первый? Я первый, кто целует тебя? Арин, скажи…
Одну руку он облокачивает о ствол чуть выше моей головы, пальцем второй проводит по моей щеке.
- Сам же понимаешь, наверное.
- Хочу это услышать.
Я прикрываю глаза, дышу. Потом снова открываю и перевожу взгляд на Гордея.
- Я…не целовалась до тебя ни с кем.
Едва отвечаю, как он улыбается и снова приникает губами к моим губам.