От нежного боа на шее…И как могуНе лгать, – раз голос мой нежнее,Когда я лгу…
«Мне нравится, что Вы больны не мной…»
Мне нравится, что Вы больны не мной,Мне нравится, что я больна не Вами,Что никогда тяжелый шар земнойНе уплывет под нашими ногами.Мне нравится, что можно быть смешной —Распущенной – и не играть словами,И не краснеть удушливой волной,Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что Вы при мнеСпокойно обнимаете другую,Не прочите мне в адовом огнеГореть за то, что я не Вас целую.Что имя нежное мое, мой нежный, неУпоминаете ни днем, ни ночью – всуе…Что никогда в церковной тишинеНе пропоют над нами: Аллилуйя!
Спасибо Вам, и сердцем и рукой,За то, что Вы меня – не зная сами! —Так любите: за мой ночной покой,За редкость встреч закатными часами,За наши не-гулянья под луной,За солнце, не у нас над головами, —За то, что Вы больны – увы! – не мной,За то, что я больна – увы! – не Вами!
«Какой-нибудь предок мой был – скрипач…»
Какой-нибудь предок мой был – скрипач,Наездник и вор при этом.Не потому ли мой нрав бродячИ волосы пахнут ветром?
Не он ли, смуглый, крадет с арбыРукой моей – абрикосы,Виновник страстной моей судьбы,Курчавый и горбоносый?
Дивясь на пахаря за сохой,Вертел между губ – шиповник.Плохой товарищ он был – лихойИ ласковый был любовник!
Любитель трубки, луны и бусИ всех молодых соседок…Еще мне думается, что – трусБыл мой желтоглазый предок.
Что, душу чёрту продав за грош,Он в полночь не шел кладбищем.Еще мне думается, что ножНосил он за голенищем,
Что не однажды из-за углаОн прыгал – как кошка, гибкий…И почему-то я поняла,Что он не играл на скрипке!
И было все ему нипочем,Как снег прошлогодний – летом!Таким мой предок был скрипачом.Я стала – таким поэтом.
«Заповедей не блюла, не ходила к причастью…»
Заповедей не блюла, не ходила к причастью,Видно, пока надо мной не пропоют литию,Буду грешить – как грешу – как грешила: со страстью!Господом данными мне чувствами – всеми пятью!Други! Сообщники! Вы, чьи наущения – жгучи!Вы, сопреступники! – Вы, нежные учителя!Юноши, девы, деревья, созвездия, тучи, —Богу на Страшном суде вместе ответим, Земля!
«Я знаю правду! Все прежние правды – прочь!..»
Я знаю правду! Все прежние правды – прочь!Не надо людям с людьми на земле бороться!Смотрите: вечер, смотрите: уж скоро ночь.О чем – поэты, любовники, полководцы?
Уж ветер стелется, уже земля в росе,Уж скоро звездная в небе застынет вьюга,И под землею скоро уснем мы все,Кто на земле не давали уснуть друг другу.
«Два солнца стынут, – о Господи, пощади!..»
Два солнца стынут, – о Господи, пощади! —Одно – на небе, другое – в моей груди.
Как эти солнца, – прощу ли себе сама? —Как эти солнца сводили меня с ума!
И оба стынут – не больно от их лучей!И то остынет первым, что горячей.
«Цыганская страсть разлуки!..»
Цыганская страсть разлуки!Чуть встретишь – уж рвешься прочь.Я лоб уронила в рукиИ думаю, глядя в ночь:
Никто, в наших письмах роясь,Не понял до глубины,Как мы вероломны, то есть —Как сами себе верны.
1916[2]
«Никто ничего не отнял…»
Никто ничего не отнял —Мне сладостно, что мы врозь!Целую Вас через сотниРазъединяющих верст.
Я знаю: наш дар – неравен.Мой голос впервые – тих.Что Вам, молодой Державин,Мой невоспитанный стих!
На страшный полет крещу Вас:– Лети, молодой орел!Ты солнце стерпел, не щурясь, —Юный ли взгляд мой тяжел?
Нежней и бесповоротнейНикто не глядел Вам вслед…Целую Вас – через сотниРазъединяющих лет.
«Ты запрокидываешь голову…»
Ты запрокидываешь голову —Затем, что ты гордец и враль.Какого спутника веселогоПривел мне нынешний февраль!