Фиби закрыла альбом и попыталась вернуться в сегодняшний день, но события прошлого по-прежнему владели ею. Сью Флайд так и не была найдена, не был пойман и ее похититель. Прошли недели, а шеф полиции так и не раскрыл преступления. Теперь Бретта называли не похитителем, а убийцей.
Только несколько человек во всем городе верили в его невиновность — Синтия, родители Сью, которые знали о дружбе девочки с Бреттом, и сам шеф полиции.
Фиби прищурила глаза, вспоминая необычное смешанное чувство — любви, раскаяния и страха, испытанное ею много лет назад. Она позволила жителям Конуэя показывать пальцем на своего возлюбленного, но что она могла сделать, испуганный семнадцатилетний ребенок, дрожащий от одного взгляда отца. Да и надобности рассказывать, что произошло между ними в ночь исчезновения Сью, не возникло. Полиция так и не оформила ордер на арест, и Бретт уехал из города, дабы не разжигать страстей его жителей. С тех пор Фиби его не видела. Вплоть до последней недели.
Фиби встала, голова ее шла кругом. Их отношения с Бреттом продолжались всего два месяца, это было много лет назад, но в ее душе сохранились самые яркие и волнующие воспоминания. Она обхватила плечи руками и приказала себе успокоиться, в то же время понимая, что никогда не сможет стать безразличной к Бретту Кроузу. Даже спустя столько времени он опять пробудил в ней страсть. Но теперь еще одно чувство примешивалось в ее отношение к Бретту Кроузу. Это было чувство вины.
Легкой походкой Фиби приближалась к дому Синтии Кроуз; золотые часики, обхватывающие ее тонкое запястье, показывали половину восьмого. Раньше ей не требовалось столько времени, чтобы дойти до этого дома. Фиби пробежалась расческой по волосам, вздохнула, но взяла себя в руки.
Лето еще не наступило, но трава была сочной и зеленой, а температура воздуха очень высокой. Дом Синтии, двухэтажное строение конца прошлого века, в последнее время ставшее заметно ветшать, совершенно не вязался с образом своего хозяина. Некоторые из деревянных перекладин портика потрескались, передняя дверь нуждалась в ремонте, а бледно-розовая краска, которой был покрашен дом, совсем выцвела. Фиби поморщилась: этот цвет необычайно шел Синтии и абсолютно противоречил облику ее сына.
Фиби уже собралась нажать на звонок, как дверь неожиданно открылась. Закрывая собой весь проем, на пороге стоял Бретт. Последние лучи заходящего солнца освещали его.
— Мне показалось, будто я слышу шум. Входи, — бесстрастно произнес он, пропуская ее впереди себя.
Солнечные лучи остались за дверью, и Фиби тотчас почувствовала себя неуютно. На Бретте была наглаженная сорочка в неброскую клетку и светлые брюки.
Она придирчиво оглядела свои потертые джинсы, теннисные туфли и слегка надула губы. Она лишь минуту находилась в этом доме и уже была разочарована. Чего ждать дальше?
— Прошу прощения за то, что опоздала. Я была, ну... — Фиби остановилась в раздумье. А нужно ли ему знать, что она провела последние несколько часов в мечтах и воспоминаниях о нем? — Время бежит впереди меня.
— А ты не изменилась, — задумчиво произнес Бретт, вкладывая двойной смысл в свои слова. Двенадцать лет назад она забыла о назначенном свидании и встретилась с ним спустя день. Сегодня она опоздала на полчаса или только на полчаса. Во всяком случае, это говорило о том, что ее отношение к нему осталось прежним. — Прошу. Ужин почти готов.
Бретт пошел по направлению к внутреннему дворику. Фиби медленно последовала за ним. В нем чувствовалась какая-то нервозность и отчужденность. Теперь Фиби не была для него единственной женщиной во всем мире. И в этом была ее вина.
Бретт проходил по дому своей матери, который напоминал ему гостиничный номер, лишенный уюта и тепла. Дом Синтии изобиловал украшениями, безделушками и вычурной мебелью. Его мать была без ума от цветных обоев, многоярусных оборочек и настольных салфеточек. Бретту была явно не по душе такая обстановка. Но где то место, в котором он чувствовал бы себя хорошо? Возможно, в Манхэттене, где толпы вечноспешащих людей и полно бандитов? Где нет никаких сплетен, где человек чувствует себя одиноким и отчужденным? Так думала Фиби, проходя через гостиную в столовую. Она невольно остановилась возле милого цветастого уголка для завтрака, смежного с кухней. Это было ее любимое место в большом доме Синтии. Желтые с белыми цветами обои прекрасно гармонировали с уютными темно-желтыми занавесками. Белая отделка мебели сочеталась с выкрашенным в тон эркером. Именно его полукруг придавал законченность и неповторимость интерьеру.
Бретт, несомненно, этим ужином хотел произвести впечатление на Фиби. Стол выглядел великолепно. В центре стояла ваза с только что срезанными бледно-желтыми нарциссами. Такое выразительное пятно было как раз необходимо этой комнате. Высокие бокалы на длинных ножках, тарелки цвета слоновой кости, матовые салатницы — все говорило о торжественности встречи. Вентилятор под потолком наполнял комнату прохладой. Но ладони Фиби все же были влажными от чрезмерного волнения. Зачем Бретт так основательно подготовил все это чудо, когда уже более десяти лет между ними ледяная пропасть?