— Эта собака преследует меня с истошным лаем каждый раз, когда я пробегаю мимо этих домов.
Пес все еще рычал, но не решался двинуться с места.
— У меня замечательная новость, — отважилась наконец произнести Фиби, убедившись, что собака не собирается нападать на них.
— В последнее время я стал бояться любых новостей. — Бретт, развернувшись, направился к дому.
Что-то в его словах насторожило Фиби. Если бы она внимательно всмотрелась в его глаза, то увидела бы в них лишь усталость и желание выровнять дыхание после пробежки.
— Я снова рисую, — произнесла Фиби ему вдогонку звенящим от счастья голосом.
— Это великолепно, — машинально ответил Бретт, проходя в дом и придерживая перед ней дверь.
— В чем дело, Бретт? — спросила Фиби, неуверенно следуя за ним.
Бретт прошел в дом и несколько минут в раздумье бродил из угла в угол. Потом, спохватившись, он пригласил Фиби присесть. Чувствуя необходимость выговориться, он еще какое-то время не решался начать.
— Бен вызывал меня сегодня, — наконец сказал он, испытующе глядя ей прямо в глаза. Бретт хотел найти в них выражение вины. Но ни вины, ни раскаяния в них не было. Бретт растерялся, не зная, с чего начать свой рассказ. Он скрестил руки на груди, как бы утверждая себя в образе оратора.
— Ну? — не выдержала Фиби.
— Он знает, что в ту ночь я был недалеко от того места, где нашли Сью. — Он грустно посмотрел на Фиби и увидел в ее глазах нестерпимую боль. Но вдруг лицо ее переменилось.
— Так ты думаешь, что это я рассказала ему?
Фиби не стала дожидаться ответа. Увы, было очевидно, что он не хочет довериться ей. Они познали телесную близость, но не сократили ни на дюйм расстояние, разделявшее их души.
— А разве не ты? — В его голосе слышалось неподдельное удивление. Он был уже готов поверить в самое худшее.
— Конечно нет, — заявила она, и ее лицо порозовело от негодования. — Зачем мне было говорить об этом? Какая этому могла быть причина?
Бретт оторопел. Нет, он никогда не поймет эту женщину, не разберется в том, каковы ее цели и средства их достижения. Фиби, с ее необыкновенными искрящимися глазами, казалось, могла лгать и раскаиваться в этом одновременно.
— Неужели ты до сих пор не понял, что я переживаю за тебя! Разве ты не видишь, что мне не безразлична ситуация, в которой ты оказался? — спросила Фиби, и ее сердце готово было разорваться. Он, видимо, презирает ее. Но как тогда в их сердцах мог зажечься вчера огонь страсти?
— Перестань, Фиби, — надменно произнес Бретт. — Ведь я все равно не поверю тебе...
Фиби закрыла глаза в отчаянии, а Бретт направился к раковине в надежде, что холодная вода снимет вспышку раздражительности.
— Второй раз... — пробормотал он. — Я думаю, что это уже перебор.
— Я думаю, тебе пора все понять, — ответила Фиби.
— Я уже понял... Ты здесь... со мной... не потому, что хочешь быть со мной, а из-за того, что чувствуешь вину. — Бретт впервые произнес вслух то, что давно терзало его мысли.
— Это неправда! — вспылила Фиби в ответ. — Ты единственный, кто не доверяет мне. Попробуй пересмотреть прошлое и оценить мою вину, которая, я уверена, покажется тебе просто ошибкой.
Взволнованная речь Фиби не могла не пробудить в Бретте сострадания и тем самым обезоружила его, лишив былой неприступности. Он выглядел вконец растерянным.
Фиби встала, прошла в холл, открыла дверь и вышла на улицу. В глубине души она надеялась... Но Бретт так и не предпринял ничего, чтобы остановить ее.
На следующее утро Бретт был явно не в духе. Ему плохо спалось ночью, и он возлагал большие надежды на то, что бег прояснит его голову и хоть немного приведет в порядок хаотичный рой мыслей.
Он всегда питал слабость к этим тихим, озаренным нежным солнцем утренним часам, даже когда был еще мальчишкой. Именно по утрам к нему приходили самые светлые чувства. Температура воздуха еще не достигла своего апогея, кругом было все умиротворенно, спокойно. В это утро Конуэй был сама безмятежность, но мысли в голове Бретта бурлили.
Сейчас он уже корил себя за несдержанность и грубое обращение с Фиби. Ему явно недостает сдержанности. Но откуда ей взяться? Даже сейчас, когда он думает о ней, его сердце замирает, а возбуждение волной прокатывается по всему телу. Он безумно желал ее двенадцать лет назад, мечтает о близости с ней сейчас и вряд ли избавится когда-нибудь от действия ее чар.
Ему вспомнилось, с какой мольбой смотрела она прямо ему в глаза! Сколько в ней было нежности, страсти и любви!
...Шелковистые волосы Фиби были спутаны и слегка спадали на заспанное лицо. Тогда он нежно прикоснулся к ее губам и замер, наслаждаясь их клубничным ароматом. Она не поняла, что произошло. С вечера она забыла отключить будильник, и сейчас он настойчиво звал ее на работу. Наконец глаза Фиби прояснились, и Бретт, с удовольствием наблюдавший за этой метаморфозой, рассмеялся...