— Меня там не было, — ответил спокойно.
— Но ведь это ты его привез!
— Потому что ваш сын попросил забрать его когда у него машину угнали, — повторил то, что просил меня говорить Илья.
— Еще один умник решил из меня идиота делать! — всплеснул руками Загороднев и, сменив на своем раздутом лице все цвета радуги, склонился над моим лицом. — Я записи с этой самой камеры смотрел! — тыкнул он пальцем в снимок в моей руке с такой силой, что промял его до трещины. — Ты приезжал к месту аварии!
— Потому что хотел убедиться, что девушка жива, — ответил, понимая, что отпираться уже смысла нет.
— Убедился?
— Да. И впоследствии звонил в больницу, чтобы узнать о ее состоянии.
Это тоже было правдой. Я звонил несколько раз, пока не узнал, что пострадавшую перевели из реанимации в обычную палату. А сегодня был вызван на ковер.
— Какой молодец! — протянул Загороднев с иронией. — А моему пьяному ослу ты не пытался объяснить, что отцу врать нельзя?!
Сверкнул глазами и, не сдержавшись, проговорил:
— При всем уважении, это, дядь Дим, ваша прерогатива.
Тот поджал губы и раздулся еще сильнее. Но смолчал, потому что тут и возразить нечем, только зубами скрежетнул в очередной раз и отстранился.
— Ну а ты, Илья, — переключился на сына. — Сам-то в больничку звонил? Узнавал, как там девушка поживает?
— Так ты ж сказал, что все уладишь… — просипел тот, нервно бегая глазами.
— Сказал, но на тот момент я правдивой информацией не обладал, сына жертвой считал, а он, оказывается, самый настоящий преступник. Сын депутата, что выдвигается в мэры — уголовник! И светит ему тюремная камера!
— Бать…
— Не бать, блять! — взревел Загороднев, сжав кулаки. — Ты хоть понимаешь, что ты нас двоих утопишь, кусок ты собачьего дерьма?!
— Я ж не думал, что так выйдет, бать…
— А потому что тебе нечем думать! Считаешь, я любой твой косяк по щелчку пальцев могу закрыть?! Нет, дорогой, в этот раз ты подставил меня так, что я и не знаю, чью задницу целовать первой, и сколько денег готовить, чтобы тебя выгородить!
— Так может не докажут, а? — с надеждой просипел Илья, а я закатил глаза.
У этого дебила реально мозг с коробок, причем в его содержании лишь одна обугленная спичка.
— В общем так, герой будущих криминальных заголовков. Делай что хочешь, но эта девка не должна к тебе лично иметь никаких претензий. Ясно?
— Так как я…
— Плевать мне, хоть в жены ее бери и на руках носи до конца жизни! — проорал дядя Дима, брызгая слюной. — Как только Женя вернется с ее медицинской картой, я тебе подробно покажу и расскажу, что ты с ней сделал! А сейчас свободны! Оба!
Глава 5
Как только я перешагнул порог дома, я услышал очередную ругань родителей. Мать снова пыталась «вразумить» отца не продавать коттедж, только вот о том, сколько денег уходит на его содержание она не задумывалась. Сейчас наша семья переживала не лучшие времена, и решение отца мне вполне было понятно. Быстрее бы и мать осознала, что так роскошно как раньше мы уже жить не будем.
— С тобой невозможно разговаривать, — раздался рокот отца, а за ним последовал громкий хлопок дверью.
Положил ключи на тумбочку и пошел к себе, лишь бы не пересекаться с раздраконенным отцом. Но не успел ровно пару шагов — меня остановил его оклик:
— Александр! Ты где был? — спросил недовольно отец.
— У Загородневых.
— А где должен был быть? — с нажимом уточнил он.
Я сжал челюсти, без труда поняв намек. Пытаясь зацепиться за новую сферу бизнеса, отец подмазывался к нужным людям. Связей у него было предостаточно, а вот возможностей… В общем, сейчас ему нужны были инвестиции от крупных партнеров, чтобы продвинуться на рынок, а в кризисные времена не так то много знакомых готовы рискнуть. К моему несчастью один все же нашелся. Этим человеком оказался Леонид Поджаров. Мужчина владел сетью ресторанов в нескольких городах, и сейчас осваивал рынок коммерческой недвижимости. Туда же теперь пытается пролезть мой отец.
У Поджарова есть дочка Лена, мы учимся с ней в параллельных потоках, и изредка пересекаемся на совмещенных парах, но толком не общаемся. Было дело, мы как-то зажигали на новогоднем студенческом вечере, но дальше поцелуев у нас не зашло. И сейчас я рад этому до невозможности. Потому что отец, одержимый идеей, что нам обязательно нужно «подружиться», тыкал бы меня носом в это, как котенка в собственное дерьмо, при каждом удобном случае.