Начал я с Бранда, потому что ему надо было улетать в Хьюстон, на тусовку с друзьями-миллионерами. Бранд долго отфыркивался, гнал меня в шею — но я умею быть убедительным, и в конце концов он сдался. Взял меня с собой в аэропорт (это в Пекосе, шестьдесят миль от нас, там у Бранда своя посадочная полоса) и по дороге рассказал что мог.
— Понимаешь, малыш… — (Вообще-то Бранд нормальный парень, просто иногда любит закосить под старого и мудрого волка-нефтепромышленника). — Эбигейл Бриджуотер всегда была слаба на передок. Красивая она девка, что греха таить. Парни вокруг так и вились. А она только выбирала. Я, честно говоря, понятия не имею, зачем ей понадобился Рой, он тогда был телок телком, но она решила его охмурить — и охмурила. А попутно кокетничала еще и со мной, и с Гаем, и с нашими друзьями, и с ковбоями с дальних ранчо — мы же были взрослые дядьки, а она девчонка, ей лестно… Думаю, она просто помыкала Роем и держала для прикрытия, а сама крутила с другими. Вот он и обиделся на нее. Детские обиды долго не забываются.
— Но у них точно что-то было?
— Ну что там у них могло быть? Пообжимались на заднем сиденье, освоили технику поцелуев взасос… Ему было шестнадцать лет, не забывай. Ты недавно и сам такой был, так что напряги память.
Рассказ Бранда меня совершенно не удовлетворил. В мои шестнадцать лет, к слову, та же Эбигейл едва не изнасиловала меня в своем собственном доме, и положа руку на сердце, если бы не мои моральные устои, то в физиологическом-то смысле у нее вполне могло бы получиться. Так что насчет невинных поцелуев и обжиманий — это Бранд зря. Наше поколение, по крайней мере, в этом возрасте про секс знало не понаслышке.
Оставалась тетя Меган, но прежде я посоветовался с Чикитой. Мой кудрявый ангел был категоричен: Лори и Рой должны быть вместе, а для этого нужно, во-первых, оставить Роя в Литл-Соноре навсегда, а во-вторых, нейтрализовать белокурую дрянь. И совершенно ни к чему узнавать, что там у них с Роем было или не было на самом деле. Надо найти способ воздействия — возможно, просто выдумать его.
Я лежал и изумленно смотрел на раскрасневшуюся Салли, а она сидела на кровати по-турецки, то и дело поправляя бретельку ночной рубаш…
Ну хорошо, сам дурак, проговорился. Да, мы с Салли Флоу спим вместе. Давно. Уже год как. Знаете, это вышло очень естественно, как-то даже само собой. И вообще, это к делу не относится!
Ну вот, Салли, значит, сидела и размахивала руками, придумывая страшный и коварный план — ну правильно, шантажа. Салли очень любит старый добрый шантаж и считает его самым эффективным и гуманным методом воздействия на окружающую действительность.
Придуманный ею план оказался прост и великолепен, как бриллиант. Мы решили не терять времени даром и отправились на поиски Эбигейл.
Госпожа мэрша изволили торчать в вестибюле больницы и делать выговор Лиззи Джедд за излишне обтягивающий халат. Лиззи краснела и маялась, Эбигейл нудила, я укрылся в зарослях рододендронов, а моя девочка, Чикита, легкой походкой двинулась вперед и бестрепетно подергала Эбигейл за розовый рукав.
Эбигейл обернулась, и Чикита негромко сказала ей что-то — я-то знал, что она предложила отойти и поговорить наедине. Эбигейл вздернула безупречную бровь, но согласилась, и они двинулись в мою сторону. Я предусмотрительно залег под прикрытием двух самых больших кадок и превратился в одно огромное ухо.
Чикита остановилась, посмотрела на Эбигейл Лапейн в упор своими бесстыжими зелеными глазами и негромко произнесла:
— Миссис Лапейн, нам известно, что связывает вас и доктора Роджерса. Мы сохраним вашу тайну, если вы поклянетесь никогда не вмешиваться в их с Лори отношения.
Вот, собственно, и весь гениальный план. Чикита считала так: если у них с Роем было что-то особенное — Эбигейл отнесется к угрозе серьезно и не станет мешать. Если же посмеется — значит, все было невинно и беспокоиться незачем. Бесподобно, правда? В эпоху Возрождения моя девочка была бы королевой интриги.
Да, так вот, Эбигейл… Я никогда в жизни не видел, чтобы живой и здоровый человек ТАК бледнел. С красивого лица Эбби Лапейн сбежали вообще все краски, кровь отхлынула, нос заострился, губы стали серыми. Даже голубые глаза показались на миг двумя черными провалами в бездну…