— Собака лает, ветер носит. К тому же про вас все было ясно с первого же дня.
— Да ну? И что же тебе было ясно?
— Что он в тебя втюрился, вот что. Он едва в драку на нас с Брандом не полез, когда мы начали шуточки отпускать…
— Знаешь, чтобы ты не пользовался непроверенными слухами, я лучше сама тебе скажу: у нас с твоим братом едва не начался служебный роман, нас друг к другу тянет, но я приложу все усилия к тому, чтобы это прекратить, потому что через полгода он все равно…
— Ну и дура!
— Гай!
— Что Гай? Ты как свои операции делаешь, а? Приходишь к столу и говоришь: так, хирург из меня хреновый, пациента я все равно не спасу, но резать нужно, так что не обессудьте?
— Глупости…
— Вот и в отношениях та же фигня! Нельзя заранее смиряться с возможной неудачей. Бороться надо! Уедет он… Да если он в тебя с первого взгляда втюхался, представляешь, что будет через полгода?!
— Ничего. Он уедет в Канаду. Ты плохо знаешь своего брата.
— Упрямая ирландская ведьма!
— У них с Эбби Бриджуотер был роман, когда он еще не был знаменитым хирургом, но он все равно уехал.
— Нашла что вспомнить! Это было двадцать лет назад.
— Думаешь, за эти годы он стал мягче?
Гай сердито отмахнулся от Лори.
— Ничего я не думаю, я просто радуюсь, когда вижу, что у хороших людей все нормально складывается. И злюсь, когда они сами отказываются от своего счастья…
В этот момент за окном ярко полыхнул голубой ослепительный свет, сильно громыхнуло, и голос Роя немедленно перекрыл это грохот:
— Гай! Кобылы убегают! Они сломали огородку!
Гай одним прыжком перелетел через стол, рванулся к двери. Лори кинулась за ним, застыла на пороге, потрясенная прекрасным и пугающим зрелищем…
Виновником случившегося был вороной жеребец-трехлетка. Отделенный от табуна, он бегал в отдельном загоне и с каждой минутой все сильнее нервничал. Когда громыхнуло в первый раз, жеребец со всего маху ударился в изгородь, отделяющую его загон от кораля с жеребыми кобылами.
В образовавшуюся брешь хлынули лошади. Жеребята держались в центре, матери окружали их. Загон для одиночек был слишком непрочен, чтобы выдержать такой напор. Лошади просто смели огородку и кинулись в прерию, не разбирая дороги. Учуяв кобыл, заметались в своем корале жеребцы, били копытами в изгородь, протяжно и злобно ржали, срываясь на визг.
Лори Флоу прижала руки к груди, не в силах совладать с чувствами. Первые тяжелые капли дождя ударили по земле, словно пробуя почву на прочность. Лиловая туча навалилась сверху жирным, расползающимся во все стороны брюхом, подсвеченным оранжевыми сполохами молний. Грохотало уже непрерывно, порывы ветра швыряли песок и соломенную труху.
От всех построек сбегались ковбои. Лори знала почти всех. Сейчас лица у этих веселых и разбитных парней были встревоженными не на шутку.
А потом она увидела Роя.
Лучший хирург Техаса стоял верхом на изгороди и размахивал руками, привлекая внимание Гая. Видимо, тот раньше всех понял намерения младшего брата, потому что внезапно заорал ТАКОЕ, что Лори аж присела. Но Рой только упрямо мотнул головой, потом забрался на первую перекладину, сгруппировался, выжидая чего-то…
Гай повернулся к ковбоям и заорал, перекрывая и гром, и рев ветра:
— Чокнутый придурок! Открывай ворота, парни!!! И в стороны!!!
Упал на землю тяжелый брус засова, створки ворот распахнулись. Жеребцы кинулись к свободе — но Лори смотрела только на Роя. Он выбрал какой-то ему одному ведомый момент и прыгнул…
… прямо в толпу обезумевших жеребцов!
А еще через минуту, когда отпустил сердечный спазм и вернулось дыхание, Лори увидела, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ представляют собой всадники из рода Лоредо и наследники Бешеного Кейна Роджерса.
Из темной хрипящей и ржущей массы лошадей вдруг вылетел настоящий кентавр. На спине громадного гнедого жеребца изящно и незыблемо сидел Рой Роджерс. Без седла и стремян, сжимая в руках лишь легкий недоуздок, он, казалось, совершенно без усилий управляется с лошадью. Лори — истинная дочь Техаса — знала, чего стоит такая легкость. Сейчас Рой управлял конем при помощи одних только коленей, как делают индейцы.
Секунда — и со стороны крытых конюшен вырвался в прерию еще один кентавр. Массивный, громадный Гай сейчас выглядел тоненьким подростком — так велик был его конь. Черный как ночь, яростно хрипящий жеребец встал свечкой, заржал гордо и злобно. Гай откинулся в седле так, что оказался лежащим на крупе, параллельно земле.