— Какой мне смысл менять один город на другой? Опять автобусные давки, очереди в магазинах, этот вечный запах бензина, на дорогах пробки и повсюду толпы наглых иногородних!
— Ты Петербург и Чудово на одну-то полку, Астра, не ставь! — обиделась мама. — В Чудово население тысяч двадцать, если не меньше. Разумеется, никаких пробок на дорогах, автобусной давки и толп с иногородними там нет. Маленький тихий городок.
— Приятно слышать! — съязвила я, несколько разочарованная тем, что моя попытка начать жизнь с чистого листа, в условиях почти нетронутой дикой природы, похоже, провалилась. Придётся ехать в Чудово.
Я продолжила собираться в дорогу. Нежелание уезжать прошло. Ему на смену пришли азарт и любопытство. С другой стороны, я подумала, что если не брать с собой смартфон, я буду чувствовать себя ближе к природе. И получится, что, наподобие жён декабристов, я отправилась бог знает куда на свой страх и риск. Обалдеть!
12
Ранним утром 15 сентября я приехала на Московский вокзал. Спустя полчаса с большим жёлтым чемоданом времён юности моей бабушки, портфелем и китайской сумкой в руках я села в электричку сообщением Санкт-Петербург — Малая Вишера. Конечно, с моим плащом эти вещи не смотрелись. Но!.. Мы-то с мамой из города почти не выезжаем, поэтому у нас дома и нет ни чемоданов на колёсиках, ни приличных дорожных сумок.
Я обрадовалась, обнаружив свободное место у окна. Время в пути занимало около трёх часов, и теперь его можно было приятно скоротать, глядя в окно.
Напротив меня расположилась старушка в строгом сером пальто, в начищенных до блеска чёрных туфлях, с аккуратно уложенными седыми букольками на голове и спокойным, умным взглядом ясных серых глаз, на редкость удачно гармонировавших с цветом её волос. Типичная представительница очень уважаемой мною нашей старой петербургской интеллигенции. Я поздоровалась с ней и заняла своё место.
На улице стоял ясный чудный день, за окном светило неяркое сентябрьское солнце, но на душе у меня почему-то было неспокойно. Своей интуиции я всегда доверяла, и это, внезапно охватившее меня чувство беспокойства, не позволяло сейчас мне расслабиться и подумать о том, что ждёт меня впереди. Придерживая одной рукой сползавшую со скамьи китайскую сумку, я пыталась понять, чем вызвана моя тревога?
Проверила портфель. Все мои документы были на месте, включая направление на работу. На дне сумки я нащупала кошелёк, заботливо упрятанный туда бабушкой. А вот туго набитая косметичка, наоборот, вдруг оказалась на самом верху. Ну, это уже мамочкина работа: бери, кто хочет! Ведь моя матушка считает, что воспитанные девушки не должны пользоваться косметикой. Слава Богу, её мнение разделяют далеко не все. А то представляете, какими бы мы, девчонки, ходили страшными — ненакрашенными? Бр-р!
Когда моя рука, поочерёдно наощупь перебирая в сумке вещи, коснулась немного шероховатой резиновой поверхности, я вздрогнула, а лоб мой покрылся лёгкой испариной. Ага, моя настырная бабуля умудрилась-таки всунуть мне в дорогу грелку! Понимаю, что для профилактики. Понимаю, что любя. Но если кто-нибудь вдруг обнаружит у меня эту самую грелку, то что он обо мне подумает?
Конечно, резиновое изделие можно выбросить в ведро, но жалко. С одной стороны, это какие-никакие, а всё же деньги, а с другой — вещественный, так сказать, знак внимания и заботы любимой бабушки. Пришлось грелку оставить, но желание проверять сумку дальше, чтобы узнать, не забыла ли я что-либо из вещей дома, тут же улетучилось.
Задумчиво глядя в окно электрички на умиротворяющий душу осенний пейзаж, я прислушивалась к своему внутреннему состоянию. Проклятая тревога не уходила. Она то покалывала в груди, то подступала удушьем к самому горлу, и даже торжественно — тихая красота осени от этой тревоги не спасала. Я закрыла глаза и мне удалось задремать, ведь сегодня подъём у меня был очень ранним.
Разбудил меня какой-то шум. Электричка стояла на месте. Ещё несколько мгновений, не в силах так сразу стряхнуть с себя сон, я сидела, прислонив голову к стенке и уговаривая своё сознание открыть глаза.
Между тем электричка тронулась. С быстротой, достойной скорости дневального на тумбочке, глубокой ночью приветствующего высокое армейское начальство, я выпрямила спину и распахнула глаза. Сидевшая напротив меня старушка куда-то исчезла. Я оглянулась по сторонам. Количество пассажиров в вагоне заметно уменьшилось. За окном электрички промелькнуло название станции, от которой мы отъезжали: «Чудово».
На пороге вагона показались двое, о чём-то споривших между собой, кондукторов. Я бросилась к ним. В ответ на мой отчаянный возглас: «Неужели мы проехали Чудово?», специалисты железной дороги абсолютно спокойно пожали плечами: «Ну да, проехали. Что, весь день нам здесь стоять?». Затем заглянули в мой билет и удивились: «Вы-то что переживаете, если у вас билет до Малой Вишеры? Это же следующая станция».
Я села обратно и задумалась. Действительно, билет я брала до Малой Вишеры. Но так я поступила только потому, что название этой станции, как конечного пункта моего назначения, мне обозначил чиновник из минобразования. Вот я и решила, что в городе Чудово железнодорожная станция носит название «Малая Вишера». А что? У нас в стране всё возможно.
Карту Ленинградской области я тоже не удосужилась толком рассмотреть: нашла с мамой город Чудово, да и успокоилась. Правда, меня несколько смутило, что г. Чудово, расположенный на границе Ленинградской и Новгородской областей, относился почему-то к Новгородской области, а ведь я брала направление на работу в минобразования Ленинградской области. Но я не стала придавать этому большое значение. И смартфон с собой тоже не взяла, чтоб создать для себя видимость впечатления, будто я уезжаю в богом забытую дыру.
Стыдно сказать, у меня на двадцать втором году жизни всё ещё детство в попе играет. А что я сделаю?
Но теперь выясняется, что Чудово и Малая Вишера — это ещё и два разных населённых пункта. Ну и ну! Как пить дать, сотрудник школьного отдела оплошал. Ему, видишь ли, о картошке хотелось поговорить во время нашей встречи, а нет, чтоб мне дорогу толком объяснить! Придётся теперь возвращаться обратно. В Чудово.
Электричка прибыла на станцию Малая Вишера. Глотнув свежего воздуха, я прошла в здание вокзала. В билетной кассе выяснилось, что электричка в нужном мне направлении отправится через час. Ну, что за день! Почему так долго? Я взяла в руки багаж и вышла на улицу.
Минут пять я сидела на давно не крашенной деревянной скамейке, уныло рассматривая доступные моему взгляду местные достопримечательности. Да, интуиция меня не подвела: я приехала не туда, куда надо было. Размышляя о превратностях судьбы, я вдруг заметила, что вокруг меня крутится один старичок.
Худенький, маленького росточка, в длинном, изрядно-поношенном жёлтом плаще, такого же цвета фетровой шляпе образца 70-ых годов (помню, у моего дедушки была такая же), с худощавым лицом, с проницательным и в то же время весёлым взглядом бледно-голубых глаз, с небольшой бородкой и с усами цвета пожухлой соломы. Я подумала, что он похож на домового (доброго домового, оберегающего дом от всякой напасти), и улыбнулась ему. Старичок, и в особенности его шляпа, внушили мне доверие.
Шустрый дедуля присел рядом со мной на скамейку и, откашлявшись в усы, завёл разговор.
— Здоровья тебе, девица-краса! Я — Ерофей Алексеевич. А ты, вижу, не из здешних мест. Кто будешь, милая, и откуда к нам прибыла?
— Меня зовут Астра, — чуть запнувшись, ответила я и, немного помявшись, добавила: Астра Иванова. Я из Петербурга.
— Стало быть, из Ленинграда, — хитро улыбнувшись, сказал дед и пояснил: Те, кто войну пережил, привыкли называть вещи своими именами, и для нас Ленинград навсегда останется Ленинградом, городом-героем. А всё остальное — это просто словесная шелуха, опиум для народа!
— Но Санкт-Петербург — это исконное название города, — попыталась было возразить я, но мой собеседник, внезапно оживившись, меня перебил: