Елена Миронова
Ход черной королевы
* * *
Жанна, нежась на шёлковом белье, приятно холодящем кожу, с удовольствием рассматривала новый браслет, подаренный ей любовником. В ярких лучах утреннего солнышка бриллианты слепили своим светом глаза, сливаясь с платиновой оправой. Казалось, что всё запястье молодой женщины утопает в блеске алмазов, окружая его своеобразным драгоценным нимбом.
Жанна ещё немного полюбовалась роскошным подарком, и со вздохом опустила руку. Потянулась мягко, как кошка, выгнув спину, и наконец-то поднялась с кровати.
Резник уже давно ушёл на работу, но на столе её ожидал любовно приготовленный им завтрак: из сочных, тёмно-бордовых ягод клубники на столе было выложено довольно большое сердечко. Стрелу, пронзившую его, имитировали два маленьких французских круассана, один из которых находился в центре сердечка, а другой — за кругом, и апофеозом всего этого сооружения как раз и служил так называемый наконечник стрелы — бархатная коробочка, точно так же выполненная в форме сердечка, с тем самым браслетом внутри, которым Жанна восторгалась битый час, вернувшись в постель.
Теперь же, не снимая драгоценность, она уселась на кончик стола, болтая босыми ногами, и стала рассеянно поедать ягоды, с нежностью вспоминая прошлую ночь.
Впервые за два месяца их встреч Резник признался ей в любви. Жанна улыбнулась, вспомнив его неуклюжее, но такое трогательное признание уже не юного мужчины, который забыл слова любви.
Впрочем, она уже давно чувствовала, что он «готов», что он на самом деле без ума от неё, что зрелый, состоявшийся мужчина влюбился, как мальчишка. С одной стороны, это её радовало, и подогревало тщеславие и самолюбие. Ну как —же, она сумела добиться своего, и заполучить себе в любовники такого человека, который за тридцать лет брака с женой ни разу не заводил романов. Это чего-то да стоило! Правда, Анатолий Максимович признался, что однажды имел связь с женой друга, но связь та была разовой, поэтому её можно не принимать всерьёз.
Жанна улыбнулась, увидев в зеркале своё отражение: в коротенькой ночной рубашонке, нежного голубого цвета, в тон шёлковому же постельному белью, с растрёпанными после сна волосами, с шикарным браслетом на руке и с перепачканным клубничным соком ртом, она походила на совсем юную девчонку, беззаботную и легкомысленно-счастливую. Как будто и не было в её жизни тех страшных событий, убийства отца, вероломного плана Милы, сломавшего ей жизнь, предательства Павла, многих месяцев жизни под чужим именем, с чужой судьбой, и с ненавистным убийцей — Мальчиком.
А ведь ей ещё только будет 22 года! В эти годы молодёжь обычно только выбирает дорогу в жизни, а Жанна словно уже прожила её большую половину. И ещё её угнетала вторая, оборотная сторона её связи с могущественным Резником, владеющим крупным нефтяным холдингом «Теллурика — нефть». Эта другая сторона была тёмной, мрачной, подобной той воде под причалами, в которой прячутся различные ядовитые рыбы и другие морские существа, с которыми лучше не встречаться, и периодически забредают акулы. Эта оборотная сторона очень тяготила Жанну и при каждой встрече с любовником она всё сильнее чувствовала свою вину. Но исправить ничего не могла: их свидания и были затеяны ею именно ради этой тёмной стороны. Жанна чувствовала себя настоящим оборотнем, и это её очень угнетало. Она и подумать не могла, что человек, владеющий заводами, нефтяными месторождениями, оливковыми рощами, виллами по всему свету, огромной сетью бензоколонок и многим, многим другим, окажется таким светлым. Другого, лучшего слова, Жанна и подобрать бы не смогла. Резник ассоциировался у неё именно со светом. Но не резким, ослепляющим, при котором и глаза-то открыть нельзя, а мягким, очень тёплым и крайне уютным, настоящим спасительным светом, рядом с которым ей страстно хотелось отогреться, и сбросить тот ледяной обруч, сковывающий её сердце. Но она не могла это сделать, не имела права. У неё была своя миссия, и она должна её выполнить, несмотря на свою явную симпатию к этому человеку, неожиданно оказавшемуся таким славным, таким добрым, и таким… настоящим! Именно это и не давало Жанне наслаждаться жизнью в объятиях Резника. Постоянное осознание того, что она его обманывает, использует его любовь к ней в корыстных целях, медленно убивало её и заставляло чувствовать себя настоящей дрянью, такой, как Мила, которая ради достижения собственной цели повернула её жизнь в другое, кошмарное русло. Чем же Жанна отличалась от неё теперь?
— Вы что, ослепли и оглохли? — не выдержав, заорал Антон.
Он едва удержался, чтобы не швырнуть в свою секретаршу чем-нибудь тяжёлым. Она постоянно его раздражала, и он не понимал, как Павел умудрялся работать с этой дурой. Впрочем, такому вахлаку, как его сводный брат, ничего не стоило повторять изо дня в день по нескольку раз одно и то же, чтобы эта глупая тётка поняла. А вот Антон вовсе не намерен был тратить драгоценное время на вдалбливание простейших истин в голову секретарши. Ну неужели так сложно запомнить, что с утра он пьёт чай с молоком и сахаром, в обед — только несладкий и крепкий чёрный кофе, обязательно с лимоном, а вечером любит пригубить стаканчик — другой прохладной минеральной воды?
— Знаете, Нина Николаевна, — шипящим от злости голосом добавил он, — мне кажется, что даже ваш маленький внук уже давно бы это запомнил.
— У меня нет внуков, — поджав губы, ответила эта дура с идиотской «дулей» на голове.
— Извините, я не знал, что вы старая дева, — мстительно улыбнулся ей Антон.
— У меня нет внуков, — повторила секретарь, — потому что дети ещё маленькие.
— Я был уверен, что в вашем возрасте у вас уже внуки.
Антон расслабился и откинулся на спинку удобного кресла из кожи терракотового цвета. Почему-то эти пикировки с секретаршей доставляли ему массу удовольствия. Ему не приходило в голову, что эти маленькие скандалы, которыми он тешится, помогают ему расслабляться в середине рабочего дня. Работа оказалась очень напряжённой и требовала большого внимания к мелочам и чрезвычайного упорства. Антон был уверен, что легко справится с ней, но получилось так, что ему стоило большого труда удерживаться на плаву и быть начальником юридического отдела такого огромного холдинга, как Теллурика — нефть. Абсолютно каждый день вырисовывалась куча проблем, требующих немедленного решения. Антон упорно решал эти маленькие и большие проблемы, большинство из них успешно. Но он страшно уставал, и даже сам обнаружил, что его характер испортился после того, как он пришёл на службу в нефтяной бизнес. Впрочем, это как раз его не слишком — то огорчало. Если кому-то не нравится, как он себя ведёт, это не его проблемы. Равно как и если среди подчинённых начиналась смута, Антон быстро делал звонок в отдел кадров и просил подготовить увольнение смутьяна. После увольнения уже трёх человек, остальные сотрудники наконец-то притихли и стали его побаиваться. В конце концов, терять такое доходное место никому не хотелось. Теперь Антон чувствовал себя царем и богом, и требовал к себе такого же отношения. Во всяком случае, секретарь могла бы и не путать напитки, потому что пить утром кофе с молоком, а днём — несладкий пустой чай он не намерен.
— Пожалуй, я вывешу специально для вас на вашем компьютере распечатку с набором напитков, которые я предпочитаю, — уже успокоившись, произнёс он.
— Как угодно, — сухо ответила секретарь, забирая у него из-под носа стакан минералки.
Уже выходя из его кабинета, Нина Николаевна повернулась к нему и обронила:
— Между прочим, мне тридцать шесть, в этом возрасте, как правило, внуки ещё не появляются.
Дверь захлопнулась. Антон первое время молча смотрел на дверь, а затем улыбнулся. Секретарша, конечно, дура, причём старая дура, ведь тридцать шесть для женщины — это практически закат, но фигура у неё отменная. Антону нравились такие фактурные женщины, с ярко выраженной женственной фигурой — большой грудью, тонкой талией и приличного размера филейной частью.
Кроме того, у Нины Николаевны также были длинные ноги, которые она обтягивала строгой узкой юбкой до середины колена, согласно протоколу и фейс-контролю корпорации.