— Но это как-то не вяжется со здравым смыслом, — парировал Николаев, — ну зачем ему надо было кому-то рассказывать об этом колье, если через четыре года он выйдет и сам заберет его.
— Если исходить из того, что это первая «ходка» у Косорылова, — ответил Кудрин, — то он мог просто не знать криминальные законы зоны и проколоться с блатными. Представим такую ситуацию, что по каким-то причинам на него наехал местный криминальный авторитет, и он, чтобы спасти свою жизнь, поведал о спрятанном у Трошина колье. А дальше — по уголовному телеграфу этот авторитет передает на волю своим дружкам информацию, и все: пришли, стали пытать, забрали колье и убили. Вот почему в доме Трошина было все перевернуто, я тогда сразу понял, что там что-то искали.
— Да, — проговорил Николаев, — логика в твоих размышлениях определенно есть. Я сегодня постараюсь выяснить, в какой колонии отбывает наказание Косорылов. Если мне память не изменяет, то город Александров находится в двух часах езды от Москвы на электричке, поэтому завтра утром поезжай туда, а сегодня чуть позже дежурный офицер тебе позвонит домой и передаст информацию, к кому ты обратишься в колонии. А сейчас иди домой и постарайся лечь спать пораньше.
Когда Женя уже ложился на свою тахту, прозвенел звонок телефона.
— Это дежурный говорит, — услышал он, — Николаев просил тебе передать, что тебя завтра в 11 часов на привокзальной площади Александрова будет ждать черная «Волга» с номерным знаком 14–77, она отвезет тебя в колонию. Там зайдешь к заместителю начальника по оперативной части майору Агапову, он обещал оказать содействие в организации твоей беседы с осужденным Косорыловым. Поезжай утром на Ярославский вокзал и садись на семичасовую электричку, которая и довезет прямиком в Александров. — Передав информацию, дежурный офицер положил трубку.
К одиннадцати часам следующего дня Кудрин уже выходил из небольшого здания вокзала и сразу же увидел стоящую чуть в стороне черную «Волгу». Представившись водителю, он сел на переднее сиденье, и они покатили вдоль небольшой улицы с мокрыми осенними цветами в палисадниках, стоящими вдоль дороги сказочными домиками с резными наличниками и кое-где пошатнувшимися заборами. Умилительная картина маленьких городков. Потом они выехали за город и через час остановились у мощных ворот, обнесенных колючей проволокой. Подошедший часовой, проверив документы Кудрина, открыл ворота, и они въехали на большой плац, рядом с которым рядком стояли одноэтажные домики с железными решетками на окнах. Водитель проводил до кабинета майора Агапова, и Женя, постучавшись, вошел. За массивным письменным столом, обшитым зеленым сукном, сидел невысокий человек в форме и что-то писал.
— Лейтенант Кудрин Евгений Сергеевич, — представился Женя, показывая майору свое удостоверение личности.
— А я Агапов Андрей Алексеевич, — с улыбкой ответил хозяин кабинета, — мне вчера вечером звонили из Москвы и просили оказать содействие в организации встречи с осужденным Косорыловым.
Агапов угостил гостя чаем с ванильными сушками. С дороги это было кстати — Женя оценил гостеприимство и рассказал о цели своего приезда.
— Осужденный Косорылов Григорий Тимофеевич, — начал говорить Агапов, — по характеру человек скрытный, молчаливый, старается не обращать на себя внимание, но работает прилежно и норму выполняет. Он мало с кем поддерживает хорошие отношения, не вступает в конфликты, а вот вчера чуть не отдал богу душу. Когда он выходил из библиотеки, кто-то сзади ударил его по голове железной трубой. Но удар пришелся по касательной, так как в этот момент он нагнулся, чтобы зашнуровать ботинок. Отделался легким испугом. Не могу понять, кому он дорогу перешел? Я распорядился, — продолжал Агапов, — чтобы его привели в переговорную комнату, где вы сможете с ним побеседовать.
Кудрин вынул из своей папки фоторобот человека, которого видел свидетель после убийства Харитонова, и показал его майору.
— О! — воскликнул Агапов. — Так это же сам Борис Сергеевич Ломов по кличке Лом собственной персоной.
— А с этого момента можно подробнее? — попросил Кудрин.
— Ломов отбывал в нашей колонии пять лет за совершенный грабеж и освободился всего месяц назад, — продолжил Агапов, — очень дерзкий и неприятный человек. Это его вторая судимость, а первый раз он отбывал наказание за хулиганство. Вот как раз он один из немногих, с кем иногда общался Косорылов. Ломова боялись в колонии за крутой вздорный характер, особенно когда играли с ним в карты.
— А что, он хорошо играл? — спросил Женя.