Черт! Что же им всем от пацана нужно?»
— Расскажи мне про своих родителей, малыш. Что ты про них знаешь? Как они тебя усыновили? И почему именно тебя?
— Да что тут рассказывать-то? Родители как родители … — мальчик снова пристроился сбоку, просунул свою узкую ладошку в лапу Копейкина, и постарался подстроиться под его шаги … на один шаг Кэпа приходилось три Антошкиных.
— Не знаю почему именно меня, — продолжал он задумчиво, — странно это все. У нас же занешь как считалось в детдоме — если тебя до года никто не выбрал, то уже все — лучше не надеяться. Понимаешь, всем же маленького ребеночка хочется, чтобы как будто свой был. А такого шалопая, как я … кому нужно такое счастье? Ну вот, а они просто пришли однажды… Их Валерий Михайлович привел в нашу комнату. Мы там впятером жили с ребятами. А они заходят — и сразу ко мне. А он им сказал — «да, это он». И все. Усыновили. Бумажки все оформили и увезли. Не знаю, что тебе про них рассказать … Сергей … ну … папа … в банке работает … этим … каналитиком, что ли? А мама …. жена его то есть, — она по рекламе чего-то. Я их сам толком не знаю. Понимаешь, я с ними больше года уже живу, но они все равно какие-то … чужие как будто. Валерий Михайлович был не такой. Он разговаривал со мной … вот, как ты … А они … Понимаешь, они просто ухаживают за мной, ну там охраняют от всего, следят, чтобы я чего-нибудь не натворил … и все. Как будто у них просто работа такая, охранять меня. А почему ты про них спросил? Ты думаешь, что эти … «полицейские» хотели с них за меня выкуп потребовать?
Копейкин улыбнулся, заметив как смешно семенит за ним мальчишка и стал шагать помедленнее. Он чуть сжал пальцы, осторожно принимая трогательную ладошку — знак высшего мальчишеского доверия.
— Нет, малыш … выкуп — это вряд ли. Во-первых, это кольцо твое … Оно же бешеных денег стоит, ты знаешь? Они б могли его забрать просто и все, если уж им выкуп нужен был, а они его на пол швырнули, как стекляшку. А во-вторых … родители-то твои еще раньше пропали. С кого ж теперь выкуп требовать? Вряд ли это совпадение просто, понимаешь?
— Знаешь, мне иногда кажется, что все по плану получается, специально. Вот Валерий Михайлович меня вырастил, научил там, чему мог, а теперь мне это стало не нужно, как бы и он уехал, а вместо него родители появились, чтобы ухаживать за мной. Потому что я сам не могу пока. Глупо да?
— Ничего не глупо … мне и самому так кажется, — проворчал Копейкин себе под нос.
«Научил чему мог … тоже странно. Парень явно не дурак с одной стороны. А с другой … „ивзращенцы“ и „каналитики“. Похоже, что у Валерия Михалыча с языком проблемы были?»
Завернув за угол, они остановились у небольшой хижины, крытой сухими пальмовыми листьями. На площадке перед хижиной, огороженной заборчиком из высушенных стеблей лиан стояло несколько столиков, в основном пустых. Перед входом, под вывеской «Taberna de brisa marina» (Таверна «Дыхание Моря») сидел полуголый туземец в сомбреро и бренчал на банджо.
— Вот этот бар! — сказал Антон, — нравится?
— Posponga para dos, por favor, — крикнул он бармену, высунувшему нос из двери.
Бармен помахал рукой в том смысле, что можно садиться где захочется.
— Пойдем туда в уголок, чтобы море видеть? — предложил Антон, — А теперь вот и ты … Если б ты вчера не появился, я бы … В общем, это здорово, что ты меня нашел, Ник.
— Думаешь, это судьба? — усмехнулся Кэп, усаживаясь на плетеный стул у края веранды, — что из полного аэропорта народа именно я к тебе подошел вчера?
— Да нет никакой судьбы, — отмахнулся мальчишка, — вернее … мы сами и есть наша судьба.
— Как это? — не понял Копейкин, — «мы сами и есть»? Ты имеешь в виду, человек — кузнец своего счастья?
— Ola! El vidrio grande de escoces, derecho arriba, y un Cohiba cubano para el senor, y para un punetazo de fruta para yo mismo por favor, — обратился Антон к подошедшему бармену.
(«Привет! Пожалуйста, большой стакан скотча безо льда и кубинскую Кохибу для сеньора и фруктовый пунш для меня»)
— Гм…
Кэп оторопел, трудно сказать от чего больше — то ли от Антонова свободного испанского (похоже, если у Валерия Михайловича и были проблемы с языком, то никак не с испанским), то ли от того как ловко мальчишка сделал заказ, потребовав именно того, о чем сам Копейкин мечтал со вчерашнего вечера. Прокашлявшись, наконец, он сказал с искренним восхищением:
— Неплохо, малыш! А … как ты догадался …?
— Правда? — Антон радостно улыбнулся, — Угадал, да? По запаху, — объяснил он, — от тебя пахнет скотчем и крепкими сигарами… так же, как от Валерия Михайловича. Я этот запах с самого рождения помню.