— Заткнись, дешевка! И мне мозги не компасируй! Понял? Ты же мою матушку обобрал, паскудина! Понял? Отдай, говорю, тряпки, или…
В голосе Терентьева звучала такая неподдельность и угроза, что Волков заколебался, а потом дружеским тоном залепетал:
— Извини, кирюха. Не знал, чья хата. Я не здешний. Но ты будь потише, могут услышать… Сплавить не успел. Решил малость отлежаться… Все цело.
— В надежном месте оставил? — уже более снисходительно спросил Николай Стратонович и улыбнулся. — Получается здорово: вор у вора дубинку… а? Потеха.
— Быват. Приземляйся, заглотнем.
— В надежном месте оставил? — переспросил Терентьев. — А то, пока мы здесь базарим, уплывут.
— У одной шлюхи.
— Она не размотает их?
— Не-е. Не знает, что темные. Думает, мои.
— Ну, ладно, хватит базарить. Идем, — миролюбиво позвал Николай Стратонович.
— На, заглоти малость, — настаивал Волков, протягивая бутылку и немного покачиваясь.
— Там, на месте, по-человечески, — категорически отказался Терентьев, разглядывая тусклые, с короткими ресницами глаза вора. — Там обмоем…
— А матушка твоя не брякнула в угрозыск? — забеспокоился Волков, отдирая от толстых мокрых губ горлышко бутылки.
— Не-е, ко мне притопала.
— А как ты узнал, что это моя работа?
— Потом расскажу. Пошли.
— Ладно. Ты, видать, тоже битый…
День морщился. Солнце ныряло в облаках. Ветер усилился. В воздухе висела пыль.
Шли молча. «А если Волков схитрил и ведет куда-нибудь в удобное место, чтобы свести счеты? — думал Николай Стратонович. — Если он разгадал мой ход и ответил таким же ходом? Но нет, шалишь! Игра в самом разгаре, конца не видно. Посмотрим, как она будет разворачиваться».
Волков еле тащил ноги, покачиваясь из стороны в сторону. Вдруг он качнулся влево, свернул за угол старенького пятистенка и остановился у калитки.
— Здесь. Заходи, — промямлил, уступая дорогу Терентьеву.
— Извини, братуха, меня тут не знают, первому не с руки…
— Понятно. Только при шлюхе о тряпках ни гу-гу. Зайдем, полбанки допьем, чемоданы на горб — и вся любовь. Лады?
Николай Стратонович понимающе кивнул головой.
Волков первым шагнул в калитку.
На кухне, за столом, сидела хозяйка, разбрасывая атласные карты вокруг червонного короля. Увидев вошедших, она встала и застыла на месте. Терентьев приложил палец к губам. Хозяйка бойко сверкнула глазами, шаловливо спросила:
— Кому погадать?
— Тряпки целы? — зло спросил Волков, упершись пьяными глазами в карты, удерживаясь обеими руками за стол. — А то тебе вини навалились.
— Куда они денутся, — ответила хозяйка. — Надо — забирай. В горнице под койкой лежат.
— Ладно. Давай стаканы.
— Давно бы так. А то тряпки, тряпки… Будто все счастье в тряпках.
— Хватит, стерва!
— Только не злись, — с упреком сказала хозяйка, ставя стаканы на стол.
Пока Волков разглядывал карты и разливал вино, Терентьев, стоявший позади, на листке из блокнота быстро написал: «Вещи крадены. Срочно понятых. Поняла?» И, перегнув листок, жестами дал понять хозяйке, чтобы она прочитала записку, а сам сказал:
— У кирюхи противная кислятина. Вот записка. Отдай продавцу Зине, она меня знает, получи «Столичную» и обратно. А мы пока перекинемся в картишки.
— Ладно, — на ходу обронила хозяйка и выпорхнула в заставленные сундуками, бочками и ведрами сени.
Волкову явно не везло. Первый кон выиграл, а потом несколько раз подряд проиграл. Он нервничал, не выпускал папиросу изо рта, но с азартом продолжал играть.
Дверь, скрипнув, распахнулась. За хозяйкой в дом вошли две пожилые женщины. Николай Стратонович встал. Волков продолжал сидеть, недовольно косясь на незнакомок.
— Игра окончена, Волков. Я — Терентьев, из уголовного розыска. Вы задержаны. Эти женщины — понятые. Встаньте! Спиной ко мне. Руки поднять. — Оперативник обыскал задержанного.
Хмель у вора вышибло из головы. На лице — противная гримаса.
— Что я наделал? — Он обеими руками схватился за голову, готовый вырвать вздыбившиеся волосы.
— Мария Николаевна, — обратился Николай Стратонович к хозяйке дома, — найдите, пожалуйста, листа два чистой бумаги. На вещи протокол надо составить.
— Бумаги? Можно, — ответила Мария Николаевна, с недоумением поглядывая на Терентьева. — А разве у вас, товарищ старший лейтенант, отпуск кончился?
— Откуда вам известно, что я в отпуске?
— Земля слухом полнится. Вот и знаю.
— Тоже верно, — согласился Терентьев.