Начинался день, безветренный, розовый. Морозный воздух отгонял усталость. Под сапогами похрустывал снег. Вот и морг. Здесь капитан Смирнов бывал и раньше, и при каждом новом посещении чувствовал себя подавленно. На фронте у него такого ощущения не было. Там было понятно, за что гибнут люди. А тут…
Алексей Николаевич стал детально изучать одежду пострадавшей: карманы, обшлага на рукавах пальто. Женщины имеют привычку кое-что здесь хранить. Стоп! Что это? Почтовый перевод на имя Пушкаревой Светланы Ивановны… Так. Если даже не она погибла, то личность убитой уже можно установить…
Из морга Алексей Николаевич приехал в отдел милиции. От дежурного узнал, что его ждет начальник. Вскоре в кабинете появился подполковник Гусев. Он сообщил, что для раскрытия убийства создана оперативная группа, что в нее включен он, старший оперуполномоченный Смирнов.
— Сейчас же поезжайте в морг, — продолжал начальник, — и еще раз самым тщательным образам проверьте одежду убитой, нет ли при ней каких бумаг, по которым можно было бы установить личность.
— Я только что оттуда.
— Ну, и как?
— Нашел извещение на получение перевода. — Алексей Николаевич достал из кармана бумажку и протянул начальнику. — Больше ничего нет.
Прочитав извещение, подполковник устало провел ладонью по лицу, негромко сказал:
— Хорошо. Немедленно займитесь, Алексей Николаевич, Пушкаревой. Если убита она, мы сегодня же должны знать о ней все.
— Понял.
Уходя из кабинета, Гусев оглянулся, произнес:
— Моя машина у подъезда. Можете брать ее.
— Ясно, — ответил Смирнов, натягивая пальто.
Через полчаса капитан подъезжал к дому, который значился в извещении. Убитой оказалась Пушкарева.
Остаток дня он провел в городе, собирая данные о пострадавшей. А вечером, по заданию Гусева, разрабатывал план оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий. Он понимал, что сначала надо разгадать, за что убита Пушкарева, а потом уже придет ответ на главный вопрос: кто убийца?
Алексей Николаевич перебирал в памяти всю жизнь Пушкаревой. Была замужем. Семейного счастья не получилось. На ребенка получала алименты. Бывший муж в прошлом судим за хулиганство. Его ли рука не дрогнула?.. Кое с кем имела натянутые отношения. Значит, месть не исключена. В быту вела себя достойно, жила для ребенка. Убийство на почве ревности отпадает. Разбой? Нет, не должно быть: денег и ценностей при себе не имела. За что же все-таки лишили жизни Пушкареву? Кому помешала она и почему? Чья рука держала нож?
Утром, после обсуждения на оперативном совещании, подполковник Гусев утвердил план раскрытия убийства. Выполняя его, оперативная группа допросила десятки людей, проверила тех, кого можно подозревать в преступлении, в том числе и бывшего мужа погибшей. Но никакого проблеска на успех.
Поиски затянулись.
Огорченный неудачей, капитан Смирнов, которому теперь поручили одному «вести дело», ходил сам не свой, пришибленный, редко улыбался, злился на себя. Еще и еще раз сопоставлял факты, события, настойчиво проверял малейшие сигналы. Но напасть на след преступника не мог.
Валентина Веревкина, рассказывая о своей жизни, заметно волновалась: то и дело пожимала узкими плечами, делая вид, что совсем не понимает, зачем привезли ее в милицию. Разговаривая, она разглядывала Алексея Николаевича: узкое длинное лицо, изрезанное морщинками, аккуратно зачесанные назад седые волосы, карие серьезные глаза под пышными ресницами.
— Вот так и живу, — закончила Валентина, поджав тонкие губы.
— Вы, кажется, не так давно справляли свой день рождения? — поинтересовался оперативник, навалившись плоской грудью на стол и продолжая изучающе следить за каждым движением собеседницы.
— Да, отметили маленько. Что вы? Нет, скандала и шума не было. Все обошлось тихо и мирно.
— Много было гостей?
— Гостей? Господи, какие там гости! Всего один товарищ моего мужа!
— Кто он?
— Зовут Толиком.
— Фамилия?
— Не знаю, он приезжий.
— Где живет?
— Тоже не знаю, не говорил.
— Что он о себе рассказывал?
— Ничего не слышала. Что подарили? Ничего особенного.
— А часы? — резко спросил капитан Смирнов.
— Ах, да…
— Кто подарил?
— Толик. Паспорт? Нет, паспорта на них Толик не давал. Где взял? Не знаю. Купил, наверное.
— Те самые, что у вас на руке?
— Да, эти.
— Взглянуть можно?
— Пожалуйста, — Веревкина подошла к столу, протянула руку.
— Вы снимите их. С вашего разрешения я посмотрю механизм.