Придворные фрейлины, не пожелавшие следовать за своей королевой в ее вере, сменились суровыми велесками, которые сопровождали Ольгу в храм и направляли ее в королевских буднях.
Верховная жрица Полевии стала ближайшей подругой королевы. Упрямые слухи твердили, что велеска была вхожа даже в спальню царской четы. И король, который восходя на престол одинаково благосклонно или безразлично относился ко всем культам, в последние годы стал явно выделять целительниц, введя верховную жрицу в совет при монархе.
Неожиданно проснувшаяся вера венценосных супругов была вполне объяснима. Долгие годы монаршая чета пыталась подарить Полевии наследника. Придворный маг и королевский лекарь только разводили руки в стороны, мол на все воля богов, которые, однако, не спешили прислушаться к молитвам монарха. Кто-то утверждал, что король не искренен в молитвах. Сплетники сразу же были арестованы, лишившись языков, они были отправлены на каменоломни, что заставило замолчать уцелевших.
Именно тогда появилась молодая настоятельница велесок. В течение месяца она как рядовая просительница приходила в белый дворец, добиваясь аудиенции у короля. Справедливый и мудрый король Неомир занимался важным государственным делам – он то пропадал на охоте, то развлекался с личной гвардией, устраивая показательные бои. Но однажды монарх решил, что он посвятит целый день аудиенции с верными подданными. Среди тех, кого принял король, оказалась и молодая настоятельница. В отличие от мага и лекаря, жрица пообещала, что через год королева подарит наследника королю! Настоятельница была так убедительна, что монарх открыл двери опочивальни для велески. И в конце года радостный и счастливый король вынес на обозрение толпы наследника.
Так и началось восхождение Велесы! Неомир приказал в каждом селении возвести часовни и молиться за здравие наследника. А верховная жрица, проживающая в столице, стала наставницей наследника, а затем членом королевского совета!
Служители других культов, если и были недовольны, то благоразумно решили держаться в стороне от распрей. Они помнили случаи из истории, когда во благо одной религии запрещались другие культы. Порой насаждение одной веры сопровождалось кровью и смертью...
Здравомыслящие люди королевства не хотели возрождения мракобесия и темных веков. Они не могли заглянуть в завтрашний день. Знай они, что ждет Полевию в будущем, то, возможно, они смогли бы возродить любовь короля к потешным боям и охоте…
Но мысли посетителей у ворот храма были заняты не историей и туманным прошлым, не интересовало их и будущее Полевии или королевской семьи. Исцеление – вот что занимало их умы. Толпа не редела, хотя солнце уже коснулось горизонта. Люди знали, что завтра один из двенадцати великих праздников, а значит храмовые ворота будут закрыты.
Дерфор тяжело вздохнул, грязной тряпкой протер вспотевшее лицо. В очередной раз он, превозмогая боль в ноге, взобрался на старую телегу. Передняя ось покосилась: не оставалось надежды, что телега дотянет до дома. Но сейчас Дерфор был озабочен состоянием сына. И мысль «дышит – не дышит», продолжала жужжать назойливой мухой в его мозгу. Мужчина взглянул на сына. Казалось, он спал, не замечая палящих солнечных лучей, жалящих осами его кожу. Лицо его было изуродовано темно-серыми пятнами, кожа посинела. Марьян задерживал дыхание, будто это был его последний вдох, а потом, заглотнув воздух, он начинал тяжело и прерывисто дышать. Каждая секунда промедления перед вдохом, заставляла замирать сердце его отца от страха, а тяжелое дыхание рвало душу от боли. Дерфор боялся, что, когда дойдет очередь до его сына, тот умрет прямо в телеге. А ведь он обещал жене, что привезет домой здорового ребенка. Дерфор прикусил свою грязную тряпку, чтобы не закричать вслух. Прошлый год был засушливым. Мука, каши, ягоды, грибы – это было все, что могла позволить себе крестьянская семья. Мясо они не ели уже несколько месяцев. Но Дерфор не решался зарезать несчастную корову, понимая, что детям требуется молоко, хотя подлая тварь давала не больше шести литров в день. Жители небольшой деревушки молились, чтобы в наступившем году засуха миновала их. Еще один засушливый год, и деревня опустеет, а жители умрут от голода и болезней. Не помогут ни король, ни богачи, ведь на их столах яства не исчезают... Злость и безмолвная ярость охватила Дерфора! Он трудился в поле до седьмого пота, от рассвета до заката, и все же его семья бедствовала! Почему же Велеса не желала помочь всем своим детям, а не только тем, кто родился на белой перине? Почему… беззвучно шептал мужчина, чей запал уже прошел. Дерфор обреченно опустил плечи, сгорбился, а его лицо стало серым от боли. Отчаянье оказалось хуже голода и засухи, оно изнутри пожирало его, когтями рвало его душу. Долгие годы Велеса не даровала им с женой детей. Дерфор разругался с родичами, но не оставил Янину. Так неужели Велеса не услышит сейчас? Неужели она захочет отнять свой дар?