Кто-то, явно прочтя ее мысли, выпускает скопившийся в кишечнике газ, и все друг на друга смотрят, чтобы понять, кто посмел такое учудить. Какой-то мальчуган хохочет, взрослые гримасничают и зажимают носы.
В этот раз от тряски в метро есть польза – она позволяет отвлечься.
Остановка, и снова входящих больше, чем вышедших.
Плотность дополнительно возрастает, теперь на одном квадратном метре умещаются сразу пятеро.
Моника читала в Энциклопедии относительного и абсолютного знания профессора Эдмонда Уэллса, что, начиная с семи человек на один квадратный метр, возникает риск задохнуться. В статье уточнялось, что максимальная зафиксированная плотность составляет девять человек на квадратный метр, это примерно равно девятерым лбам в одной ванне.
– Мне надо выйти! – не выдерживает Моника и, пользуясь очередной остановкой, выскакивает из вагона. Мать следует ее примеру. Скорее наверх, глотнуть свежего воздуху!
– Извини, это все, наверное, моя антропофобия, – бормочет девочка.
– Мою работу никто не отменял, – напоминает ей Джессика. Открыв сумочку, она шарит в ней и достает таблетку валиума. Дочь глотает ее без воды. Успокоительное действует почти мгновенно, дыхание нормализуется.
– Я больше не поеду на метро, – предупреждает Моника.
– У меня нет ни машины, ни водительских прав. Такси и то в этот час бесполезно, в Нью-Йорке жуткие пробки, все замерло.
– Я готова вставать еще раньше, мама, хоть в пять часов утра, если нужно.
– У меня все равно нет денег на то, чтобы ты ежедневно разъезжала на такси.
– Я могла бы ездить в школу на велосипеде.
– Слишком опасно.
– Тогда пешком. Что угодно, лишь бы не повторение этого кошмара.
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: скученность в метро
Токийский метровокзал Синдзюку считается самым загруженным в мире. Десятью его станциями ежедневно пользуется более 3 миллионов пассажиров, он почти всегда наполнен до отказа. За год через него проходит более 3 миллиардов человек. Вагоны настолько набиты, что специальные служащие в белых перчатках заталкивают пассажиров внутрь, чтобы двери смогли закрыться.
В Японии даже существует особое искусство «ошия» – максимальное использование объема вагонов путем утрамбовывания толпы.
Эдмонд Уэллс.
Энциклопедия относительного и абсолютного знания
Николь О’Коннор глубоко дышит. Близость моря наполняет воздух свежестью с привкусом йода. Солнце расцвечивает всеми красками радуги клочки облаков, от этого многоцветия рябит в глазах. Долина розовеет, над утесом справа радостно носятся несчетные чайки.
Отец Николь выпускает новое облачко сигарного дыма и смотрит на часы.
– Идем, Никки. Если тебе предстоит распоряжаться на ранчо, то будет полезно показать тебе наши новые приспособления.
Они заходят под большой навес, где трудятся стригали. Над гербом ранчо – тремя баранами – красуется его девиз: СИЛА В ЕДИНСТВЕ.
В нос бьет сильный, едкий запах животных.
Николь удивленно следит за ритуалом: овцы идут одна за другой по коридору из железных заборчиков, мужчины в джинсовых комбинезонах хватают их, валят на бок и методично состригают с них шерсть.
Николь убеждается, что овцы и вправду испытывают облегчение, избавляясь от тяжелой оболочки. Остриженные, они радостно скачут, присоединяясь к остриженным раньше соплеменницам.
– Ни дать ни взять, довольные клиенты после парикмахерской, верно? – говорит Руперт. – Шерсть – основа нашего благосостояния. Это сырье пользуется повышенным спросом, а наши овечки дают красивейшую в мире шерсть. Между прочим, у меня есть даже бараны мериносовой породы ценой более десяти тысяч австралийских долларов за голову.
Николь кивает в знак того, что впечатлена.
– А что потом? – спрашивает она.
– В каком смысле?
– Что происходит с нашими овечками потом?
– Их дальнейшая жизнь – тоже наша забота. Но это тебя уже не заинтересует.
– Хочу увидеть и это.
Он щурится, долго смотрит на дочь и, отбросив колебания, ведет ее в другую, отдаленную постройку, загороженную густой зеленой изгородью. Там занимаются первой группой овец: вешают каждой на ухо пластмассовую серьгу с номером и штрихкодом.
– Эти для лучших наших клиентов, саудитов. Там любят жареных барашков. А как хорошо они платят! На Курбан-байрам надо поставлять продукцию в живом виде, чтобы они сами резали ее на месте, такова их древняя традиция.
Николь изумленно озирается. Указывая на еще одно сооружение, она спрашивает:
– Что там?
– Там не предназначенный для саудовского рынка скот. С ним поступают обычным способом.