Некоторое время поглазев на дверь, Кризалис всё же протянула лапку и повернула ручку. За дверью обнаружился заснеженный склон, полускрытый клубами разноцветного дыма, из которого сыпались искры. Кто-то сдавленно кашлял, причитал, ухал, мяукал, шипел, тявкал и недовольно молчал, затем раздался вопль:
— Сахарок, тв-вою… кха, блин!.. На кой хвост ты и сюда, кхе-кхе, якусь химию приволокла?! Хто там рядом, отберите у неё энти тирековы склянки, кха!.. о, С-селестия, ну и вонища…
— Простите, девочки, не тот, кхе, кхахтализатор… кхе, я сейчас всё исправлю!
— Во мгле не след косяки исправлять, ведь можно что-нибудь взорвать.
— Спайк, дорогуша, отними у неё реактивы! Пока не настал копытец коллективу… Кха-кхе, это заразно!
— Но ведь весело! Хихическая вечеринка, йей! Ап-пчхи!
— Нет-нет, кхе, не волнуйтесь, я сейчас… Спайк, давай, кхех… Упс.
— Упс?! Твоюжмать! Всепони, ЛОЖИСЬ!!! Кхем, извините…
— А-А-А-А!!!
На последнем нервно подпрыгнувшая при имени Спайка Кризалис попыталась захлопнуть дверь, но не успела. В дыму оглушительно грохнуло и в королеву прилетело что-то тяжёлое, громкое и нецензурное, снеся её и отшвырнув на кровать. Дверь, распахнувшаяся во всю ширь, с гулким треском ударилась об край шкафа, отскочила и захлопнулась, отрезая гвалт и начинающий просачиваться теперь уже ядовито-жёлтый туман. Хотя он уже был последней причиной для треволнений.
* * *
«Знакомый запах», — с некоей обречённой меланхолией коньстатировала Кризалис. Она осознавала, что если кинется в бега сейчас, пока её не захлестнуло новой волной вожделения дракончика — а в везение она уже почему-то не очень верила — то успеет. Но помимо того, что тогда её драгоценный план накроется медным шлемом Конь Пихота, был ещё один ма-а-ахонький такой нюанс… которым из неё почти вышибло дух, оглушило и вдобавок придавило.
Так что королева пыталась заново научиться дышать, хоть немного приподнять увесистую тушку этой озабоченной бронелягушки и заодно выяснить наличие целых костей в организме. Да, у чейнджлингов был хитиновый экзоскелет, однако и кости у них были — и сейчас королева чувствовала даже те из них, о существовании которых не имела понятия. Зато болели они зверски!
— О, моя голова… — пробормотал слегка очухавшийся Спайк, помотал упомянутой конечностью — «Чтоб она у тебя отвалилась, дубина рептильная, но не с моим щастьем…» — и сел. — Пинки! Тебя тоже выкинуло взрывом и включился портал? Надо же, как удачно мы прилетели…
«Говори за себя, долбозавр перенедовымерший! — злобно подумала Кризалис, медленно собирая себя в относительно объёмную фигуру. — Щас я тебя уку… О, нет… не-не-не, только не это! Вы издеваетесь?! Он не может позариться на это розовое чучело!»
— Прости, Пинки… — Спайк обнял содрогнувшуюся королеву. — Больно? Вот сейчас поцелую — и все пройдёт!
— Нет, только не туда опять! — обреченно взвыла на остатках уплывающего самоконтроля Кризалис, пытаясь сдвинуть ноги. — Я не… м-м-м! М?!
Язык дракончика вновь помешал ей выразить протест, а спустя несколько секунд Кризалис уже и не могла, и не особо хотела сопротивляться, несмотря на уже привычный пережор поглощая дармовые чувства. Настолько залюбленной осовевшая королева не чувствовала себя уже… да никогда, собственно. Пока она пыталась ещё не уплывшими крохами разума осознать сей момент, Спайк сменил позицию — и стало ясно, что желание «Пинки» он учёл. На свой лад.
Его язык скользнул вниз, в самые глубины уже изведанного, а вот то, что ранее туда проникало, заткнуло Кризалис рот куда более надёжно, почти лишив дыхания. И когда спустя пару минут полузадохшуюся королеву вновь затопило драконьими чувствами во всех смыслах, причин для тошноты у неё в полной мере прибавилось. Распластавшись на покрывале, пуская пузыри и таращась в дощатый потолок, она почти не обратила внимания на отбытие своего грозящего стать постоянным бедствия, которое сбежало через другую дверь выяснять, что там с остальными подружками, ибо в одно место дважды кряду змеев портал не открывался. Впрочем, ещё кое-что она все же разобрала.
«С-скотина ящурная… Я тебе покажу — по перчику за обе щёки, юморист дискордов! Я ж тебе мозги буду выедать ложечкой… ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за Селе… не, солнцезадая перебьется, лучше ложечку за моё величество… попадись ты мне только. Ой, кобыля-а-а-ать, как же я обожралась…»