– Ты говорил правильные вещи. Так что с того? Ты хотел обсудить своё выступление?
– Нет, разумеется! За кого ты меня принимаешь? – шутливо возмутился правитель. – Из моего выступления я лишь хочу подчеркнуть слова о потере себя. Ты должен помнить о них особенно хорошо.
– Ты говоришь так, что у меня создаётся впечатление, что ты боишься, – не отрывая глаз от лица Фреома, проговорил Дион.
– Да, ты прав, – кивнул старик. – И на мою тревогу есть причины. Сказать, какие? Может, тебе будет неприятно, но я должен сказать всё, что думаю перед предстоящими испытаниями. Давай вспомним случай, имевший место быть пару лет назад…
– Не надо, – попросил юноша. Фреом удивлённо повёл бровями.
– Я так и знал. Ты не хочешь выслушать меня? Тебе больно?
– Да, и стыдно, – признался Дион.
– Терпи, – вдруг строго приказал правитель, и его племянник замолчал. После короткой паузы, старик продолжил:
– Твоя любовь к человеку тогда встала многим поперёк горла. Ты проявил слабость, свойственную неразумным детям, приведя сюда ту малышку. Тобой руководило слепое чувство, и именно твоя склонность к тонким материям волнует меня. Она может погубить.
– То есть, – чуть склонив голову, промолвил Дион, – Ты считаешь, что с моей стороны было ребячеством, прости за тавтологию, привести сюда больного ребёнка? В место, где его могли вылечить? Да, его мать была человеком, но что плохого в том, что мне захотелось помочь нуждающимся?
– Ничего, – ухмыльнулся Фреом. – Ничего, если забыть о некоторых моментах. Во-первых ты подставил пилота челнока, его наказали после того случая. А, во-вторых, ребёнку ты решил помочь не из-за великого чувства милосердия, а лишь из-за собственной выгоды. Будешь спорить? Не стоит, ведь мне всё известно. Ты был влюблён в мать той девочки и, спасая её чадо, надеялся выстроить тропу к сердцу женщины.
– Ложь! – вдруг вспыхнул Дион, невольно сжав кулаки.
– Разве? Значит, я ошибся, – снова ухмыльнулся Фреом. Его улыбка ещё больше взбесила юношу.
– Я любил её, – с трудом подавив гнев, ответствовал Дион.
– Нет, ты был очарован её красотой. Тобой овладела не любовь, а влюблённость, ведь сейчас ты уже позабыл о ней. Это разные чувства, похожие друг на друга. Ты поступал тогда лицемерно, ведь за внешними благими побуждениями скрывался собственный интерес. Интерес к очаровательной девушке, – вдруг легко стукнув костяшкой указательного пальца о стол, промолвил старик. Он снова ухмыльнулся, глядя на племянника, зардевшегося и уронившего взгляд к ногам правителя. В мыслях юноши клубились тучи злости, изредка рассеиваемые внутренним осознанием своей неправоты.
– Я хотел помочь, всё остальное мелочи.
– Едва ли так. Всё дело в том, что ты выдаёшь желаемое за действительное. Тебе хочется думать, что твои действия были направлены во благо кому-то. Возможно, так и есть, но лишь в качестве побочного эффекта, так как цель изначально у тебя была иная, – непреклонно отчеканил Фреом.
– Что с того?
– Я начал говорить об этом, чтобы разоблачить твою слабость. Ты слишком чувствителен. Сейчас, во время первой молодости, твоя душа открыта всему миру, всем ощущениям, всем побуждениям. Чем ярче образ или мысль, тем сильнее она на них откликается, но внешность обычно бывает лжива. Снаружи – позолота, внутри – гниль.
– В той, кому я помогал, гнили не было, – упрямо возразил юноша.
– С этим спорить не буду, но суть дела не в этом. Тьма в то время была не столько в ней, сколько в тебе. Во-первых, ты невольно соблазнил её богатством и положением, во-вторых, ты подарил ей ложную надежду и разбудил в ней алчность. Если бы всё было иначе, она не посмела бы просить тебя поселить её здесь, – спокойно промолвил старик и встал с места. Он подошёл к окну, расправил крылья, будто желая взлететь, но остался стоять на месте. Лицо его утонуло в жгучих солнечных лучах.
– Но ты сам сказал, что всё это я сделал невольно, не обдумав предварительно.
– Разве это важно? Плачевный результат остаётся плачевным даже после обнаружения причины. Лучше подумай о том, для чего я это тебе сказал.
– Я думаю, ты желаешь предостеречь меня. Правда, это бесполезно. Ты сам говорил, что слова даже уважаемого человека не могут повлиять на ход истории. К тому же, я считаю, наши ошибки делают нас умнее, – начал было Дион, но дядя резко перебил его.
– Да, но только в том случае, если ты не повторишь два раза одну и ту же ошибку. Если же так произойдёт, то ты набьёшь шишку ещё бОльшую, но так ничего и не поймёшь, потому что только дурак не способен учиться на собственных промахах.