Я сложила руки на груди и улыбнулась.
– Может, расскажешь мне всю правду?
– Я хоть сейчас. Начнем с того, что я тайно в тебя влюблен.
– Смешно, – я все же щелкнула кнопкой на чайнике. – Теперь давай о менее высоком. Сознайся, что ты не по доброте душевной отправил меня писать студию для Савицкой.
– Я вроде говорил про процент.
– Саша, – я уперла руки в боки, он затушил окурок в пепельнице, посмеиваясь.
– Ладно, давай свои вопросы.
– Тебе интересен Карташов? Надеешься через меня что-то выведать о нем?
Саша поразмышлял (или сделал вид), покачивая головой, потом выдал:
– Сознаюсь, интерес есть, но рассказать о нем не могу.
– Профессиональная тайна?
– В точку.
– Кто-то им интересуется? Или Карташов кем-то, а ты собираешь информацию о нем?
– Какое слово ты не поняла: профессиональная или тайна? – спросил Ветер, принимая от меня чашку.
– Ну хорошо, – я улыбнулась, садясь напротив. – Предупреждаю, что следить за ним не буду.
– А я и не просил. На самом деле, это просто удачное совпадение. Савицкой нужен художник, мне – человек возле Карташова. Не надо ходить за ним по пятам, но если услышишь что интересное, буду признателен, если расскажешь.
– А что входит в понятие интересного? Мне вот кажется, в него домработница влюблена. Это интересно?
Ветер хмыкнул.
– Предположу, что не просто влюблена, но и делит с ним постель.
– Чего? – выпучила я глаза.
– А что тебя удивляет? Ты сама говорила, что он красавчик и женским вниманием вряд ли обделен. Кстати, так оно и есть. И он активно этим пользуется.
– Но ведь он женат, – нахмурилась я.
– Вот это в наше время вообще не аргумент.
Ветер вдруг резко встал и опустился на корточки передо мной. Опустив руки на мои колени, уставился в глаза, спрашивая:
– Сознайся, Ирэн, он тебе понравился?
Я фыркнула и покраснела. От неожиданности, конечно.
– Что за глупости, – выдала в итоге, никого этим не убедив.
– Понравился, – кивнул Ветер. – А ты ему?
Я приняла возмущенный вид, качая головой. Хотя взгляд Карташова отлично помнила, и он точно был заинтересованным.
– На что ты сейчас намекаешь? – добавила в голос грозности, а Ветер поднялся и уткнулся лбом в мой лоб, обхватив меня за шею руками. Я даже испугалась немного.
– Пообещай мне кое-что, – тихо проговорил он, глядя в глаза. – Пообещай, что ни при каких условиях ни за что не поддашься искушению в виде этого мужчины.
Я растерянно моргала, не зная, что сказать на это. Не то чтобы я вообще всерьез думала о Карташове и о себе, но он определенно мне понравился. Но он женат, а я как-то не привыкла иметь отношений подобного рода. Следующие слова Ветра и вовсе заставили поежиться:
– Пообещай, – шептал он, не отстраняясь. – Иначе тебя ждет боль гораздо больше той, что ты уже испытала. Ты не выдержишь ее, и она тебя сломает.
Слова его, произнесенные шепотом, отдавались в моей голове набатом. Казалось, тишина сгустилась вокруг нас, плотная, непроницаемая, хоть ножом режь. Не слышно было ничего, даже наше дыхание словно испарилось из этой тишины.
И только слова Саши и взгляд были реальной действительностью, ее сосредоточением. Они проникли внутрь меня, и на мгновенье стало страшно, словно я почувствовала ту самую боль, о которой говорит Саша, словно он передал мне ее через свой взгляд. Меня начала бить дрожь, Ветер это заметил и быстро отстранился. Отошел на максимальное расстояние, которое позволяла кухня, словно давая мне вдохнуть полной грудью.
– Обещаешь, Ирэн? – спросил снова, не отрывая от меня глаз.
Я немного помолчала. Не потому, что приходила в себя, а потому что вдруг подумала: мне будет трудно выполнить это обещание. Пока мы об этом не заговорили, я как-то и не думала о том, насколько мне понравился Карташов. Но сейчас выходило: очень понравился. Конечно, его брак – надёжная защита от всяких глупостей, но… Так, все, никаких но.
– Хорошо, – сказала я, вышло хрипло, я откашлялась, поднимая на него глаза. – Но с твоей стороны было полным свинством посылать меня в этот дом, не предупредив, – я постаралась перевести тему.
Саша наверняка это понял, но противиться не стал.
– И какие эмоции ты испытала? – с любопытством спросил меня.
– В первую очередь страх, что он узнает.
– Брось, Ирэн, это невозможно. Пропасть между тобой и той проституткой непреодолима.
– И тем не менее той проституткой была я. Если бы ты предупредил…
– Ты бы нервничала еще больше, или вообще отказалась бы, заподозрив меня исключительно в корыстном умысле. Что, кстати, правда только отчасти. Ведь тебе хочется заняться студией? – Я недовольно кивнула. – Как тебе мадемуазель Савицкая?