Это впечатлило. Дрёма пошёл спать, а я в растерянности стоял и не верил, что живая, здоровая оборотница перестала дышать только потому, что лишилась пары.
– А ты говорил, – тяжело вздохнула Лу рядом. И Света тоже во все глаза смотрела на это. – Говорил, что оборотни всегда ищут замену своим погибшим. Смотри, Гоша, вот как некоторые умеют любить.
– Это признак слабости, – я опять что-то ляпал, но мне не понравилось, что я увидел. – Она была человеком больше чем волком. В ней не было жажды жизни. Туда ей и дорога.
Сплюнул и пошёл одеваться.
Нил Ильич Лихо
– «Аккуратно», – шипел Нил, командуя когтями Лихо. – «Не глубоко, повредишь».
– «Как-будто в первый раз», – отвечал волк. – «Не говори под лапу».
Лихо аккуратно вспорол низ живота и отошёл в сторону, дав Нилу обернуться человеком. Мужские руки извлекли из мёртвого тела плаценту с младенцем. Делал всё быстро, ловко, опытно. Перерезал пуповину, освободил рот от слизи, а ребёнок не кричит. Пальцами вверх поднял совсем крохотное существо, в ладони свои положил, а девочка молчит.
– «Лихо, выбора нет», – Нила трясло от напряжения.
– «Да я не уверен», – ответил волк недовольно. – «И куда я укусить должен? Посмотри, у меня пасть шире, чем она».
– «За бочок, волчок», – Нил взял младенца на ладонь и приложил губы к груди под тонюсенькой ручкой.
Лихо выпустил клыки, они вошли в мягкую плоть. Нил закрыл глаза, чувствуя, как через клыки в тело недоношенного младенца вливается оборотная сила. Регенерация огромного зверя попала в кровь и прямо в ладони, новорождённая оборотница открыла своё ротик и закричала. Метка засияла, поглощающим свет, чёрным цветом.
– «Это ты плачешь или я?» – спросил Лихо.
– «Неважно», – Нил прижал к волосатой груди ребёнка, продолжая восстанавливать малюсенький организм через кожу. Поспешил к своей машине. У него всё уже было готово. Он раскрыл люльку, обтёр малютку салфетками, быстро пальцами надел подгузник. Запеленал. Не так, как современные семьи пеленают, а так как в царские времена кулёму делали. Платочек на крохотной голове, потом внизу конвертик. Всё кончиками пальцев делал, настолько она была крохотная. В одно одеяло, в другое. Схватил и опять к себе прижал. Ребёнок успокоился.
– «Покормить надо. Мы там всё купили?» – по-деловому интересовался Лихо.
– «Нам нельзя её брать с собой», – задыхаясь, сказал Нил.
– «Ты рехнулся?» – возмутился волк. – «Мы за кем пришли?!!!»
– «Убьют. Догода узнает, убьёт. Нам с тобой легче из Леса его не выпустить, чем вот так вот… совсем маленькую…»
– «Ну, отдавай. А я посмотрю, как легко ты это сделаешь», – зло усмехнулся Лихо.
Шло время, Нил продолжал прижимать к себе оборотницу в пелёнках. Она уже пахал его парой. Почти так же, как Алёна, но со своим оттенком, сумасшедшим, приводящим организм в боевой режим защиты и опеки. Вот что отделяло его от истинной пары – лёгкий аромат мяты, совсем тонкий. И это делало её другой.
Нил повернулся. Рядом стоял Гоша, обнимал свою Луизу. Они юные, молодые и очень сильные.
– «Нил, не ошибись», – с опаской шепнул Лихо в голове. – «Он же Дрёма».
– «Нам нужно наладить контакт с Дрёмой, как Альфа был в одной связке со Злыднем. Ты же понимаешь, что эта тварь однажды придёт в Лес. И лучше нам с ним дружить».
– «Долгосрочные планы – это твой конёк», – заржал Лихо. – «Не ошибись в очередной раз».
– «Время ошибок прошло», – решительно заявил Нил мысленно, а вслух сказал:
– Догода убьёт нас, если я принесу её в Лес.
Луиза испугалась, распахнула глаза, ухватила Гошу за руку. Она посмотрела на своего мужа, который нахмурился. Боялась Догоду, это Нилу Лихо на руку.
– «Давай, раз уж решили. Только быстро, а то у меня сердце слабое».
Нил отдал младенца Лу. Руки его дрожали, он задыхался. То, что из глаз хлынули слёзы, он даже не стеснялся.
Луиза с невероятным восторгом взяла в руки кулёк и полезла смотреть личико. Она почувствовала запах Алёны –своей королевы. Она будет её любить, как родную. Улыбнулась. Первый раз после смерти Егора. Это заметил Гоша и встрепенулся, обнял своё семейство, как коршун гнездо. Он тоже будет любить малышку, сильнее, чем родную мать. Пара улыбалась друг другу, обнималась. Юная семья стояла перед Нилом, а ему было горько.
Он отходил от них, смотрел, как они милуются с младенцем, а внутри всё обрывалось, сердце надрывно стучало, не желая удаляться от своей пары.