— Нейтралитет? — искренне удивился старший помощник.
— Вооруженный нейтралитет, — поправил командор. — Ты вообще в курсе, что в любых отношениях существуют только три устойчивых состояния: «Ты», «Тебя» и «Вооруженный нейтралитет».
— Нет, — Денис ненадолго задумался, а потом спросил: — А просто нейтралитета не существует?
— Просто нейтралитет — это неустойчивое состояние. Оно в любой момент может измениться на одно из трех устойчивых.
Старшего помощника так и подмывало спросить, какие отношения в их коллективе, но он хорошо запомнил совет мудрого руководителя, насчет вопросов, ответы на которые не хочешь услышать, поэтому он задал совсем другой вопрос:
— А как ты его добился — вооруженного нейтралитета? Как я понимаю, у них особых стимулов не было.
— Были у них стимулы. Были… — зло ухмыльнулся командор. — За время войны они меня пару-тройку раз ранили, один раз тяжело, а я уничтожил три зондеркоманды по пять человек в каждой. Командира третьей я убивать не стал и передал через него руководству Братства предложение о мире и дружбе, — снова ухмыльнулся главком: — Они прекращают охоту, а я больше не трогаю их ходоков — это пряник. А кнут — если будет еще одно покушение, я начинаю крестовый поход против руководства Братства. Судя по всему, они предложение приняли — больше инцидентов не было.
— А нарушить конвенцию не могли? В Бобруйск-то всем хочется.
— Теоретически могли. Почему нет. Но! — Шэф поднял палец. — Интуиция подсказывает, что ни сейчас, ни на Сете Братство ни при чем.
— Ладно. Ни при чем, так — ни при чем, — покладисто согласился Денис. Он вполне справедливо полагал, что интуиция Мастера Войны — это такая штука, которой стоит доверять. Но, у него был еще один вопрос, который надо было прояснить немедленно: — Ты мне все это рассказал, чтобы я ходил и все время оглядывался?
— Да.
— И ни на секунду не расслаблялся?
— Да.
— Понятно… Шэф, еще вопрос.
— Валяй.
— Почему ты мне об этом раньше не рассказывал?
— А смысл? Многие знания — многие печали. Сам знаешь.
— Знаю.
— Но, самое главное даже не это. Мы все время были вдвоем, я и караулил.
— А сейчас что изменилось? — поднял брови Денис. — И сейчас вдвоем.
— Нет. — После небольшой паузы ответил командор. — Сейчас ты остаешься один, а я ухожу лечиться к себе.
— В смысле? — не понял старший помощник. — Ты будешь не в России?
— Я буду не на Земле.
Есть такое выражение: гром среди ясного неба. Что-то похожее Денис и ощутил.
— Но… ты же говорил, что ты русский! — старший помощник сузил глаза. — Врал значит!
— Для того, чтобы быть русским, — пожал плечами Шэф, — не обязательно родиться в России. Русский — это состояние души, а не место рождения. Ферштейн?
— Ферштейн… — с сомнением в голосе пробормотал старший помощник, помолчал и внезапно перешел к высокому штилю: — О сколько нам открытий чудных готовят… — начал нараспев декламировать он, но рассказать стихотворение до конца не смог — перебил командор:
— Ты никак еще «Очевидное — невероятное» помнишь? — изумился главком.
— Помню, — не стал отпираться Денис. — Любил в детстве смотреть. А про свой мир расскажешь? — резко перевел он стрелки. Но, как известно, верховного главнокомандующего на простое постановление не возьмешь.
— Многие знания…
— Многие печали, — закончил за командора Денис. — Ну, на нэт и суда нэт, — легко согласился он, потому что, честно говоря, и не рассчитывал.
— Ладно, с предварительными ласками закончили, — главком покрутил бокал, любуясь маслянистым следом, — переходим к основной части.
— Так это была прелюдия!? — поразился старший помощник.
— Да. Так что, бери ручку и бумагу. Там в секретере, — показал пальцем Шэф. — Будешь записывать.
— Секретаря нашел, — буркнул Денис, но письменные принадлежности достал и приготовился стенографировать.
— Не бурчи, — хмыкнул командор. — Это тебе нужно, а не мне. Многие вещи гораздо проще сделать в моем присутствии. Нужно составить список, что нужно сделать пока я здесь. Этим сейчас и займемся.
После заявления верховного главнокомандующего о своем уходе, старший помощник ощутил некоторую растерянность… хотя нет, растерянность — это слишком сильно, а замешательство и подавно. Образ жизни Дениса, в последнее время, выжег из его характера черты, которые могли бы привести к растерянности, замешательству, нерешительности и неуверенности в себе. Так что, скорее всего, он просто испытывал определенное смущение. Дело было в том, что он никогда не жил один. Сначала с обоими родителями, потом с мамой, потом с Шэфом и никогда сам по себе — отдельно. Точнее говоря, немного пожил самостоятельно, но опыт был неудачным и должен был закончится суицидом. Образ жизни в Ордене Пчелы тоже особой свободы не предполагал. Так что, как ни крути, а в жизни старшего помощника наступал новый, доселе неведомый этап жизни, а это всегда несколько волнительно.